Шрифт:
–Не перебивай, батя.
–Добро.
–Ну, так. Человек всю жизнь спокойно доставал информацию из своей головы,– продолжил Ярмил,– а тут вдруг «перекрыли кислород».
–Вентилем?
–Да все равно чем. Пусть вентилем. А я нашел способ лечения.
–Да ну?
–Пусть подышит углекислым газом— вентилятор задохнется и отпадет.
–Молоток!
Мария не удержалась и хихикнула. И тут же услышала почти над головой:
–Батяня, осторожней!!! Не повреди ценный экспонат!
Всё. Обнаружили… Ужас! Мария втиснулась в землю, хотя знала, что это бесполезно.
«Как же, конечно, ценный. Весь в кружевах от Норкина».
–Здесь— направо!– воскликнул юноша.– Славно! Из двадцати шестнадцать— направо завиваются. Как сила Кориолиса в нашем полушарии!
«Боже, о чем это они?»
– Ишь, в бога душу, вентиляторы!
–Папа!
–Слухаю, сынок. Думаешь, уже пора в магазин за «Гагаринкой» научное открытие обмывать? Небось я один справлюсь. А вот «нобелевку», чур, пополам! Мне саженцев для Зимнего сада внеплановых в Брандваале закупить надо. Гибридов понаделаю— весь двор вверх тормашками уляжется.
Мария продолжала, не понимая ничего, прикидываться заледенелой глыбой.
–Ну, у тебя и шутки!– раздалось почти над ее головой.
–Шутки— у Любки!– парировал папа.
–Шестнадцать кругов из двадцати— это не хухры-мухры!– сказал молодой голос.– Это означает, что муравьеобороты образуются не случайно. А то б направление спирали чередовалось с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Отклонение от нормального распределения означает, что феномен имеет причину, и ее надо обнаружить.
– Ты извини, если я говорю непонятно.
– Ничего, сына, а я непонятно думаю.
Зажужжала стереокамера.
–Я, батяня, панорамную съемку делаю, а ты фиксируй навигатором положение на карте.
–Ну, ежели не крапленая, то зафиксирую.
По механическому пощелкиванию Мария поняла, что к ней приближаются. Она вжалась в траву еще сильнее, готовая провалиться от стыда хоть в преисподнюю…хоть в Очаг, хоть в Дом Зевеса…Только б подальше отсюда!
Перстенек с бриллиантом, подаренный отцом в день свадьбы соскользнул с пальца прямо в муравьиный круг. И вдруг стал таять прямо на глазах, будто его погрузили в царскую водку. Миг— и вспоминай как звали.
Мария кинула обручальное кольцо— та же история.
Голоса приближались.
«Может, я так же пропаду, как эти кольца? А, была-не-была, в окно прыгала, и в муравьиный круг прыгну!
– Девочки идут вправо, а мальчики – влево», – скомандовал старческий голос за кустом цветущего шиповника, приближаясь.
–«Вправо— влево»,– громко передразнила Мария.– Вы не на то смотрите, «исследователи»! Киньте в круг колечко – сразу узнаете! Это же порталы между мирами!
«Исследователи» во все стороны закрутили головами. Затем недоуменно уставились друг на друга.
– Делай паранормальную съемку! Срочно!– услышала Мария, прыгая в центр муравьиного кольца…
—Темпоральное поле…– тут же услышала она отчетливый голос Кременя,– это пространство, в котором глобальное время отсутствует, а присутствует местное— но только на период длящегося в сознании действия.
Из дневника Пресветлой:
«Тот ад, в котором я очнулась, не опишешь словами.
Если говорить о солнце, оно было вокруг. Да-да, на моих глазах, оно сорвалось с небосклона и помчалось прямо на меня— я едва успела зажмуриться.
Миг— и я в нем.
Как мне назвать ЭТО?
Огненный центр?
Очаг? Дом Зевса? Число?
Так называл его Пифагор.
А многие, что были до и будут после, предпочли бы назвать иллюзией.
Старт «Удала»
В канун Дня Ивана Купалы Император созвал финальное совещание, посвященное результатам Всеобщего Консилиума и оценке реперных точек вояжа за пределы Солнечной системы.
Это был вторник, и в этот день недели Император обыкновенно принимал участие во встрече с представителями партии «ФриЛибСтрим», в которую вливались ручейками представители разных общественных инициатив. Император любил атмосферу этих форумов, напоминающую безбашенную юность, полную рискованных экспериментов и гипотез, погружения в ментальность «здесь и сейчас» без оглядки на прошлое.