Шрифт:
— Прячься за занавеску, быстро!
Вообще-то, Винтерхальтеру можно было и не давать указаний — он и сам не горел желанием ещё раз встретиться с этим существом. Он поспешно скрылся.
Глен кинулся было в его сторону; Эйи заиграл интенсивнее, попутно пытаясь подключиться к сознанию вошедшего. «М-да, придумал ты мне задачку…». Тот, казалось, успокоился и снова сосредоточился на музыке. Он сел на пол и оставался неподвижен; зрачки снова приняли нормальный размер, а потом даже стали расширяться. Было полное впечатление, что он находится под гипнозом.
Позже совместными усилиями с главой организации Эйи нашёл этому объяснение — сознание может голодать, даже если находится в практически мёртвом состоянии; то, что когда-то им обладало, не может полностью избавиться от соответствующих потребностей, как бы низко ни опустилось. К тому же, не может в животном, которое когда-то было человеком, не быть желания противостоять соответственному обращению с собой. Но сейчас Эйи только удивлялся, что смог поймать внимание Глена; играя, он попутно старался как можно яснее запечатлеть в сознании того, что не является для него угрозой и даже может представлять из себя надежду.
Они долго просидели таким образом. Эйи поразился такой способности концентрироваться (как выяснилось позже, это был духовный голод). Выбившись из сил, он убрал руки с клавиш, одновременно погружая Глена в сон. «Теперь осталось только придумать, как дотащить его обратно. Хотя, погодите… у меня же есть Ларри».
— Ты там не умер ещё? — спросил Эйи приглушённо.
— Вы очень красиво играете… Правда вот, у меня нога затекла…
— Ничего, сейчас разомнёшься, — он кивнул в сторону спящего. — Мне нужно как-то донести его обратно.
Лоренс сделал круглые (ещё более, чем обычно) глаза.
— Я не хочу до него дотрагиваться!!! А если он проснётся и снова кусаться начнёт…
— Не проснётся, не переживай.
Лицо Лоренса приобрело страдальческое выражение.
— Ну неужели во всей организации нет более низких чинов, чтобы этим заниматься…
— Здесь, в этой комнате, у тебя наиболее низкий ранг. Он не в счёт, — прибавил Эйи, поймав изумленный взгляд. — Поэтому не выпендривайся и вперёд. Да не бойся ты так. Просто перекинь его через плечо. Ну ладно, допустим…
***
Несколько вечеров подряд Эйи играл для Глена. Как выяснилось, тот разделяет интерес к Лунной сонате.
А в один вечер он внезапно заплакал. Где-то на середине прослушивания; обычно Глен сидел у стены, опустив руки вниз; тут он обхватил ими ноги, и по его лицу стали скатываться слёзы. Он остался неподвижен — даже не пытался их убрать.
«Интересно, о чём он сейчас думает… Если вообще думает. Полагаю, это продвижение вперёд».
Тем временем тот продолжал плакать. Его большие голубые глаза распахнулись широко, зрачки сузились, рот чуть-чуть приоткрылся.
«Кажется, будто он вот-вот что-то скажет». Эйи решился на отчаянный шаг.
— Ты хочешь что-то сказать?
Глен посмотрел на него, в глазах появилось вполне человеческое отчаяние.
— Нет… — произнес он.
Эйи был, мягко говоря, удивлён, но виду не подал.
— Что «нет»? Тебе нечего сказать или ты задал себе какой-то вопрос и теперь на него отвечаешь?
— Нет… Этого не могло… Произойти…
После этих слов он внезапно обхватил себя руками, сильно сжав зубы.
«Ну нет, отдохни пока». Глен провалился в сон.
***
Эйи был поражен прогрессом, как и глава организации; он впервые видел её настолько искренне удивлённой. Он поделился с ней своими дальнейшими планами.
— Я думаю произвести с ним что-то вроде мгновенной встряски посредством помещения в непривычные условия. Иными словами, я хочу вывезти его за город — где людей поменьше, а лучше, чтоб вообще не было — а там уже продолжить. Я долго думал, как отвлечь его от мыслей об убийстве. Сначала наиболее простым выходом мне казалось просто дать ему свободу в этом, но потом я понял, что это исключительно вернёт его в прежнее состояние. Поэтому на данный момент я считаю, что ему просто нужно по возможности не давать видеть живых существ; это не будет отвлекать его.
— Но какие методы ты планируешь использовать?
— Разные, — Эйи посмотрел в сторону. — Я пытался поставить себя на его место, и подумал, что для меня наилучшим выходом из ситуации было бы просто забыться. Музыка вводит его в состояние транса; могу предположить, что и другие виды искусства могут оказывать подобное влияние. Сложность состоит в том, чтобы при этом сделать его ещё и участником действия — опять же, удержать внимание. Это хорошая тренировка сознания. А где сила воли, там и разумное существо.