I see God in violence

I see truth in suffering»

Fit For An Autopsy «Flatlining»

«Freedom, true freedom

To know where to seek

Is to see we're the gateway to our mystery

Our freedom

All we ever need is freedom

The wisdom we gain will abate all the pain so we can rise

To greater heights»

Epica «The Wolves Within»

Лоренс как сидел с круглыми глазами, так и остался сидеть. Казалось, в его голове происходит очень напряжённая работа — и очень быстрая, как в особенно критические моменты человеческой жизни. Эйи это видел; он стоял, продолжая смотреть Винтерхальтеру в глаза (в том числе за тем, чтобы отслеживать реакцию и малейшие колебания сознания).

Необходимый эффект был произведён; но внезапно Эйи понял, что не подумал, что делать дальше. Момент, безусловно, стоил того, но, если наслаждаться им слишком долго, может произойти что-нибудь непредвиденное — Эйи никогда не нравилось, если вещи шли не по плану.

«Он может выкинуть что-нибудь… Что-нибудь, чего я не выдержу».

Поэтому он быстро сделал едва заметное движение рукой, после которого Лоренс медленно упал на кровать, провалившись в сон.

«Будет тебе время обдумать это всё».

Проснулся Эйи поздно — солнце уже светило вовсю. После пробуждения он сел на кровати, тупо смотря перед собой: обычно он сразу принимался расчёсывать волосы, чем занимался на протяжении, наверное, получаса; в этот раз расчёски не было. По дому слышались размеренные шаги. Очевидно, Лоренс проснулся куда раньше и теперь, судя по звукам, немного нервничал.

Эйи глубоко вздохнул, оделся и вышел из комнаты.

— Извини, что заставил тебя ждать. Я устал вчера. Всё в порядке? Чего ты мельтешишь?

Винтерхальтер остановился и поднял на него растерянный взгляд.

— Да вот, я думал, сначала, мне сон приснился… Странный. Потом вижу — фотографии и правда нет…

— Да забудь ты уже об этой фотографии! Да, ничего тебе не приснилось — я и правда тот самый придурок, и даже более того… — на этих словах Эйи внимательно посмотрел на Лоренса.

— Да, знаете… Я много чего вспомнил тогда… Очень много, хотя это больше походит на бред, но у меня за всю жизнь не было ещё подобных ощущений, а поэтому я смею предполагать, что… это не совсем бред, так ведь?

— Да, это всё правда, ты только успокойся, пожалуйста, а то твой блеск в глазах меня нервирует.

— Но почему, — успокоиться он, всё-таки, не мог, — почему тогда Вы так себя… ведёте?

— Как это — ТАК, Ларри? — последнее слово он произнёс металлически, с лёгкой ухмылкой. Лоренс как-то обречённо склонил голову.

— Теперь, я полагаю, — продолжил Эйи, — Вы не будете против такого имени.

Повисла тишина. Немного погодя Лоренс спросил:

— Но как Вы умерли тогда?

— О, если честно, будешь смеяться. Когда мы с тобой в последний раз болтали, я лежал у железной дороги после неудачной попытки самоубийства. Валялся я там ещё очень долго, всю следующую ночь, наверное; было, знаешь ли, довольно неплохо; а потом я подумал, можно ли расслабить всё тело разом. До этого у меня всегда оставались напряжёнными шея и голова, а тут у меня, представь себе, получилось; ощущения были необычные — сначала какие-то разноцветные смешивающиеся краски перед глазами, потом чувство, будто куда-то падаешь, а потом, собственно, всё. Гораздо быстрее и проще, чем мне казалось. Ну, хотя, сейчас-то я понимаю, — он усмехнулся, — что мне просто была оказана услуга. Но тем не менее.

Лоренс задумчиво смотрел на Эйи. Пользуясь моментом тишины, Эйи сказал:

— Мы задержались. Думаю, пора возвращаться.

***

Вскоре после того, как они вернулись, Эйи разыскал главу организации. Теперь уже его глаза блестели. Она слегка усмехнулась, окинув его взглядом.

— Можно Вас на пару слов? — спросил он.

— Ну так уж прям на пару…

— Да, именно, — в голосе послышались какие-то железные нотки.

— Ну, слушаю.

— Я просто хотел разъяснить один момент. По поводу социализации.

— Пожалуйста.

— Я не нуждаюсь в ней. Просто хочу, чтоб Вы себе уяснили уже — я предан Вам, и моя жизнь состоит в работе на Вас, ни в чём больше. Поэтому я буду делать это до последней капли крови, пока не сдохну, как собака, но сдохну уже наконец…

— Эйи, — она вздохнула, — если ты и тут заботишься о собственной выгоде, уверяю тебя — исключительно исполняя мои требования, ты не достигнешь освобождения быстрее.

— Я не забочусь ни о какой выгоде! Мне нравится моя работа, и… подождите, что? Разве?

На этих словах она откинула голову назад и рассмеялась.

— Нет, ну что за практичное создание! Так и знала — ну не будет же оно просто так в своей преданности заверять! О, Вечность…

— Вы меня не так поняли… — Эйи смутился; он действительно говорил искренне, но вышло, как всегда. — Просто я думал — разве это не кратчайший путь? Вы, к тому же, даже не сказали мне, что я должен сделать в итоге.

— Перестанешь ты когда-нибудь пытаться жить по инструкциям?

— Нет. Мне нужно знать наилучший путь, чтобы это закончилось побыстрее.