Фалька пока не видел союзников в битве, но в пьянстве они не уступали морским людям. Чертог Мадальгрима полнился запахами дыма, браги и пота, воздух стоял тяжёлый и плотный, как топлёный жир. Хассела гудела вторую ночь, луна сменялась солнцем, но в каменном дворце всегда царил пьяный полумрак.

Фалька проводил Ингвара на север, к отцу, а сам остался следить за союзниками. В первый же вечер упился вусмерть и уснул под столом. Проснулся с гудящей головой и долго пялился в деревянную стену, силясь понять, где он. Потом выполз, готовый убить за глоток воды. Схватил со стола чарку, поднёс к лицу, и его чуть не вывернуло от запаха браги.

Нужно быть сильным. Вотан трижды отпил Мёда Поэзии и обратился орлом, то же предстоит и Фальке. Вознеся молитву, он быстро сделал три больших глотка. Нутро загорелось и чуть не исторгнуло всё обратно, но Фалька сдержался. Сейчас станет легче.

Он двинулся через хмельную завесь и мутный шум. Пир не прекращался, бесконечно отправляя под стол одних и доставая других. В центре зала, возле тлеющего очага, кучкой сидели воины. Кто-то храпел, кто-то бубнил, кто-то пытался слушать Варгара Лучника. Его чёрные косы спутались, взмокшие усы устало повисли. Варгар упёрся одной рукой в соседа, а другой вяло махал в воздухе, помогая заплетающемуся языку:

– Лицо у них будто человечье… А на теле шерсть, как у зверей… Ноги короткие, а ручищи длинные… Спят они на земле, жрут траву. Дерутся костью и камнем. Гляжу – двое на меня. Я одного стрелой, а с другим схватился… Вонь… Ох и вонь же была…

Человек напротив поднял красное заплывшее лицо, и Фалька с трудом узнал Альдарика.

– Ну, ты её поимел? – требовательно спросил вождь.

– Кого? – не понял Варгар.

– Ту бабу. От кого вонь-то?

Глаза Варгара, обычно чёрные и пугающие, от хмеля сузились и стали похожи на поросячьи. Он поглядел на Альдарика, потом на уголь в очаге, потом снова на Альдарика.

– Это уже другая история. Ты всё проспал.

Альдарик развёл руками, столкнув со скамьи уснувшего соседа.

– Лучник, у тебя одна байка дурнее другой. Как тут не уснуть, от такой дури?

Варгар нахмурился, но брови разъехались в разные стороны. Альдарик вдруг заметил Фальку и заорал так, что очнулись все спящие:

– А, морской парнишка! У тебя есть истории получше, чем у этого любителя вонючих длинноруких баб?

– Ты чего? – Варгар попытался встать, но не смог.

– Да я не про тебя! – Альдарик похлопал Варгара по плечу. – Не про тебя, брат, не про тебя…

– Ааа, – Варгар расплылся в хмельной улыбке и похлопал Альдарика по щеке.

Тот снова повернулся к Фальке:

– Есть у морского народа песни? Давай, дружок, спой нам!

Подвиг с брагой дал свои плоды, и Фальке снова стало тепло и хорошо. Он взобрался на скамью и крикнул:

– Хотите услышать про змея, орла и белку?

Волна недовольного гула едва не сбила его с ног.

– Про битву давай! Про героев!

Ну да, какие им белки перед войной. Фалька перебрал героев в голове.

– Слыхали о славном вожде Беорхтноте?

Альдарик захрипел:

– Не слыхали о Берох… Бехор… Шлюшья дева, пой!

Люди потянулись к очагу. Хорошие песни здесь любили. Фалька откашлялся и заорал:

Властелины холодных чертогов

Под весом золота чахнут!

Красотки с возрастом вянут,

Старухиной гнилью пахнут!

Ничто не обгонит время,

Сурово всех судят боги.

Но вечно живут герои,

Пируют в Небесном чертоге!

Со всех сторон одобрительно заревели. Фалька продолжал:

На чёрных ладьях из-за моря

Коварный враг объявился,

Кто ему на пути встречался —

В страхе богам молился.

Но встал Беорхтнот перед зверем,

И стеной сзади встала дружина.

И враг на подходе дрогнул,

Испугался морского сына!

Кровь земли между ними сочилась —

Текла речка с одним узким бродом.

Туда дружина нацелила луки,

Ведомая Беорхтнотом.

Враг послал своих воронов чёрных,

Но каждый пронзён был стрелою.