— Вы куда? — спросила она.

Женя снова достал удостоверение и сказал:

— Нам бы поговорить с кем-нибудь об одном человеке. Скорее всего, он у вас работал, потому что ходил в фирменной рубашке. Он еще часто ходил в церковь на Громова, а потом пропал.

Женщина задумалась, потирая пальцами подбородок, а потом воскликнула:

— Так это ж Славик! Тогда вам не сюда надо, а в полицию. Хотя вы же и так оттуда… — кивнула она на Женю.

— А что случилось с этим Славиком? — спросила я.

— Так посадили его. Жену с любовником застукал, прибил обоих под горячую руку, тела спрятал, а всем сказал, что она сбежала с этим хахалем. А потом вроде как кто-то наводку дал, где искать. Вот Славку и повязали.

— А у Славки как фамилия?

— Валеев, а вот отчества не знаю.

Женя взял меня за руку и потянул к выходу. В машине я спросила:

— Ты чего? Может, стоило поговорить с кем-нибудь, кто с ним работал?

— Лучше поговорить со следователем, который вел дело.

Достав телефон, Женя включил громкую связь, и вскоре я услышала голос полицейского, с которым познакомилась в какой-то забегаловке на окраине города. Александр вроде бы.

— Да, Евгений Алексеевич!

— Саша, напряги-ка еще разок своего родственника. Мне надо узнать, кто занимался делом Валеева Вячеслава. Вроде как мужик жену с любовником пришил.

— Сейчас узнаем. Ждите.

Александр положил трубку, а я спросила:

— Думаешь, священник нарушил тайну исповеди и дал наводку полиции?

— Похоже на то.

— Но ведь это же…

— Да, есть федеральный закон и статья в уголовно-процессуальном и гражданско-процессуальном. Священники не могут выступать в качестве свидетелей, их нельзя привлечь к ответственности за отказ от дачи показаний. Если, конечно, это имеет отношение к тайне исповеди.

Я задумалась. А мог ли отец Юрий сам прийти к полиции и намекнуть, например, где искать тела? За такое, конечно, его вряд ли бы погладили по голове, возможно, даже отлучили от церкви, ну, или что там еще могут сделать. И что могло подвигнуть священника, который хранит много тайн, сдать именно этого Валеева?

Увы, у отца Юрия уже не спросить.

А может, вообще забить на это дело? Но тогда, если моя теория верна, люди будут умирать дальше. И это неправильно.

Раздался короткий сигнал телефона, и Женя открыл сообщение, сказав:

— Васильчиков Игнатий Петрович, следователь. Есть номер телефона. Звоним?

— Звоним, — уверенно кивнула я.

Женя набрал номер, снова включил громкую связь, и вскоре нам ответил уставший мужской голос:

— Слушаю.

— Здравствуйте. Игнатий Петрович?

— Да.

Коротко, но предельно ясно Женя обрисовал ситуацию, а потом спросил:

— Наводку на Валеева вам дал священник?

— Да, отец Юрий, — подтвердил следователь.

— Но почему? Это же нарушение тайны исповеди.

— Вы знаете, я тоже удивился, но он сказал, что у Валеева начала формироваться нездоровая ненависть к женщинам, особенно похожим на его жену. И если не принять меры, то вскоре он продолжит убивать.

Это тоже понятно. Травмирующее событие, неверная жена — так люди могут стать маньяками. Но сейчас Валеев находился в местах не столь отдаленных, где был и на момент смерти отца Юрия.

— Поехали домой, — сказала я, когда Женя попрощался со следователем.

Вот теперь настало время сесть и подумать. Чем я и занялась в квартире. Легла на диван и начала прокручивать в голове события последних дней. Систематизировать их. По сути, сейчас я со своей памятью вытворяла то, что недавно делала с Вовочкиной. Женя меня не трогал, кажется, на кухне что-то готовил.

Итак, где я видела Рихтера?

Я за что-то зацепилась, когда Вовочка сказал…

— Твою мать! Быть не может! — подорвалась я с дивана.

Женя тут же появился в дверях и спросил:

— Ты что раскричалась?

— Я вспомнила, кажется, где видела Рихтера.

— Судя по твоему лицу, это тебе не понравилось.

— Это вообще мало кому может понравиться. Это… Черт возьми, Женя, если говорить просто и по-русски, то это полный пиздец. Тем более если он действительно замешан в смертях этих людей.

Я начала мерить комнату шагами, даже боясь произнести это вслух. А потом схватила телефон и начала искать номер больницы, в которой лежит Вовочка. После трех неудачных звонков я наконец-то попала в нужное отделение и едва уговорила медсестру позвать пациента к телефону.