— Просто так, — смутился он и начал методично сканировать глазами женские ноги.

Настроение за столом был напряженным, Паша сидел рядом и маньячным взглядом полировал девушек, явно смущая их.

Я решил разрядить обстановку, громко прокомментировал нарезание торта, отпустил пару шуток и переключил внимание на себя.

— Когда мы переедем в новый офис? — задала вопрос Таня, высокая, крепко сбитая особа, которая взирала на программиста с большим отвращением.

— Через пару месяцев, — бодро пообещал я, хотя даже приблизительно не представлял, сколько продлится поиск помещения. Бориса то арендная плата не устраивала, то удаленность от центра Москвы.

— Мы не доживем до счастливого момента, — съязвила Наумова. — Паша, у тебя сегодня праздник?

— Я люблю белый цвет, — невпопад ответил он.

— Вчера ты был в черном, — хмыкнула Лена.

— Это в прошлом, — выдал очередной перл.

— Я тебе говорила, он идиот, — шепнула Ольга, которая сидела рядом со мной.

— Паша темную магию сменил на белую! — пошутил я.

— Если он грязную магию сменит на чистую, мы оценим, — сказала Марина и отправила в рот сливочную розочку. — Вкуснятина.

Я с тревогой взглянул на программиста, но он ничего не понимал или делал вид, что не включается, и усердно работал челюстью, запачкав руки и белую футболку сладкими крошками.

— И кто этого придурка на работу взял? — Оля придвинулась совсем близко, запах ее духов отдавал приторной сиренью. — После работы домой? Может вместе?

— После работы останусь на работе, не успеваю, — улыбнулся я и мельком взглянул на Наталью. Смутьянка шушукалась с подругами и не обращала внимания на мои усилия разрядить обстановку.

— А где ты живешь? — не унималась секретарь, вцепившись в мой локоть. — Я на Речном.

— Не москвич, снимаю комнату, — охладил ее пыл, она тут же потеряла ко мне интерес и отодвинулась.

Павел еще немного поводил головой, однако торт увлек его не на шутку, половину он умял, не моргнув глазом. В разговоры с девушками не вступал и не слушал, о чем они говорят. Женщины пахнущего коллегу интересовали в последнюю очередь.

Когда все стали расходиться, Наумова подсела поближе и не дала мне подняться:

— Надо убрать его в другую комнату, ты можешь это организовать, — пошла на таран. — Помоги!

— Через неделю все изменится, — твердо пообещал я. — Лед тронулся, он сменил прикид, дальше будет лучше.

— Значит вы пообщались? — стала допытываться она. — Паша понял, в чем его проблема?

— Я попросил девушку поговорить с ним, — уклончиво ответил я. — Он ей нравится.

— О господи! Кому этот козел может нравиться!? — поразилась Наталья и оглянулась на чавкающего Пашу. Почти все сотрудницы разошлись по рабочим местам, оставив его наедине с остатками сладкого. — Кретин!

— Если в человека верить, любой способен поменяться, — сказал я и попытался встать. — Пора работать.

— Тебе эти пакли не подходят, на девчонку похож, — она фамильярно провела рукой по моим длинным волосам и ехидно улыбнулась.

— Обещаешь терпеть? — я поймал ее руку.

— Подумаю, — высокомерно ответила она. — Недолго возможно.

— Спасибо! — с чувством отреагировал я и поцеловал ее руку.

— А ты милый, — задумчиво протянула она и впервые искренне улыбнулась. — Мы подружимся.

— Обязательно! Борис тебя ценит. Переживает!

— Скажешь тоже, — фыркнула Наумова, но лесть подействовала, ее настроение тут же улучшилось. — Неделю подожду.

Домой я приполз ночью, лег на надувной матрас, не раздеваясь. От усталости глаза закрывались сами собой. В комнате, которую удалось снять, не было мебели, кроме резиновой кровати и одной тумбочки, куда я уложил свой скудный гардероб. В сон уплыть мне не дали. Зазвонил телефон.

— Андрюш, ты спишь? — услышал голос Насти, с которой почти три года проработал плечом к плечу судебным экспертом. Она мне сильно нравилась.

— Почти, — пробормотал я, зевнув. — У тебя что-то срочное?

— Дима мне изменил, — прошептала она и начала плакать. Я тут же проснулся и сел на кровати. — Месяц как бегает к ней, а я все терпела и никому ничего не рассказывала. Не могу больше так!

— Вы же собирались расписаться!? — растерялся я.

— Он сказал, что я виновата, мол у меня толстые ноги, — Настя рыдала без остановки. — Что мне делать!? Жить не хочется!

— Значит не любит, ноги тут ни при чем, — вздохнул я.