Шрифт:
Макс одарил меня взглядом, полным уважения. Кажется, во мне наконец-то признали если не равного соперника, то достойную внимания помеху.
— Я удивлен, насколько хорошо вы меня изучили. Да, я бы поговорил с невестой именно об этом.
Скрипка взяла новую ноту и, повинуясь музыке, я принялась обходить Макса слева направо.
— Значит, любовь вас вовсе не волнует, лорд Кроуфорд?
— Меня беспокоит возможное волнение среди знати в случае неверного выбора королевы. А любовь… Это слишком эфемерное понятие, чтобы всерьез его рассматривать.
Пальцы Макса сжали мои, и он притянул меня к себе. Повинуясь элементам танца, мы снова заскользили по паркету. Макс вел уверенно, но не властно. В его объятиях я чувствовала себя полноценным партнером, а не слабой игрушкой в чужих руках.
— И все же вам не понравился вопрос Николаса, верно? — настойчиво предположила я. — Почему?
Он поморщился и на мгновение заколебался. Признаться, я думала, Макс отмахнется, но, к моему удивлению, он разомкнул тонкие губы и неохотно произнес:
— Мне часто приходится принимать решения, от которых я не в восторге. Я не жалею о них, но и наблюдать за тем, к чему они приводят, мне тоже неприятно.
— О! — протянула я и, поддавшись порыву, выпалила: — Да у вас, лорд Кроуфорд, все-таки есть сердце! Пусть и покрытое коркой льда.
Он пожал плечами.
— Возможно. Кстати, зовите меня Максвеллом. Я думал, мы уже обсудили этот момент.
Я куснула щеку изнутри, чтобы не обронить что-нибудь лишнее. И все равно не удержалась от иронии.
— А мне показалось, что после неудачного поцелуя дистанция между нами снова увеличилась.
Макс весьма красноречиво взглянул мне в глаза, будто намекая на то небольшое расстояние, что нас сейчас разделяло.
— Вероника, мне импонирует в людях две вещи: смелость и честность. Вы — тот редкий человек, который в равной степени обладает и первым, и вторым качеством. Так что дистанция — вы же так выразились? — между нами стала разве что меньше. К слову, поцелуй не был неудачным.
Его ладонь чуть сжала мою талию, чтобы увести в новый танцевальный поворот. Я, увлеченная разговором, не успела отреагировать и вцепилась в плечо Макса, чтобы не растянуться на полу. Макс замедлил шаг и помог мне удержаться на ногах. Такая поддержка — мимолетная, молчаливая, решительная — отозвалась странным волнением внизу живота. Щекотка, похожая на касание крыльев бабочек.
«Что?!»
Что? Я вовсе не то имела в виду!
— Так значит, вы не считаете поцелуй неудачным? — пробормотала я, пытаясь отключиться от возмущений Саймона.
— Ну я же ответил на него, — спокойно проговорил Макс. — Попытка была провальной, но к самому поцелую это не имеет отношения.
Я почувствовала, что окончательно запуталась в этой странной мужской логике. На что он, в конце концов, намекает, интриган?
— Разделяй и властвуй, — с умным видом сказала я просто, чтобы не молчать. — Хороший подход.
— Что-то вроде того, — уклончиво согласился Макс. — Вы быстро схватываете.
— Да, это я умею.
«Лучше бы ты умела любовное зелье варить!»
Подозреваю, что улыбка, которая предназначалась Саймону, вышла слегка пугающей, потому что Макс напрягся, а, когда музыка смолкла, с некоторым облегчением отстранился от меня.
— Благодарю за танец.
Макс склонил голову, я молча присела в реверансе. Со стороны мы наверняка казались приверженцами светского этикета — холодными и слегка надменными. Вряд ли кто-нибудь смог бы догадаться о том, что наша беседа была далека от пустой болтовни о погоде или обмена комплиментами.
Макс растворился в толпе, а я вернулась к тетушке. Маменька как сквозь землю провалилась, но я не стала ее искать. В конце концов, я подозревала о причинах (вернее, одной, вполне конкретной и блондинистой) ее исчезновения.
Бал закончился далеко за полночь, но я ушла раньше. Уже поднимаясь по ступеням лестницы с желтым ковром, я вновь подумала о Рози, и сердце сочувственно сжалось. Мне безумно хотелось заглянуть к ней в комнату, но, памятуя о словах Макса, я не стала этого делать.
Вместо столь бесславной затеи я прокралась к себе в спальню, разделась без помощи горничной и завалилась спать, даже не подозревая, что наутро меня будет ждать новое испытание.
Утро началось не с завтрака и даже не с кофе в постель, а со скандала. Причем его инициатором была я.
— Маменька, а я говорю, никуда вы не поедете!
— Вероника! — маменька топнула ногой и потянула на себя шерстяную накидку, в которую я, какбультерьер, намертво вцепилась с другой стороны. — Отпусти немедленно!