Но мне не дали этого сделать.

На следующий день Розамунда отправилась на новую работу в графский особняк, а я на фабрику. К большому удивлению, после смены на выходе меня поджидал граф Мармелайд собственной персоной.

– Добрый вечер, Имма. Где бы вы предпочли поговорить – здесь, в кофейне, в экипаже, у себя дома?

– Что-то случилось? – испугалась я, даже не зная за кого – за девочек или за подругу.

– Пока ничего, – усмехнулся граф. – Я желал бы обсудить с вами один вопрос.

Я растерялась и оглянулась. Не хотела, чтобы нас увидели вместе – потом пересудов не оберешься.

Недалеко протекала речка, огибавшая город по западной границе, с благоустроенной набережной. Туда я и повела графа. Сегодня было ветрено и пасмурно, вечером в такую погоду прогуливались единицы, все-таки это не центр города, где располагался чудесный парк для прогулок. Мы сели на лавочку в конце набережной.

– Я слушаю вас, – ежась от порывистого ветра, обратилась я к графу, который при свете дня выглядел еще хуже, чем вчера в мягком освещении комнаты. Совсем осунулся. Мешки под глазами, уголки губ опущены вниз жесткими складками.

– Я предлагаю вам место гувернантки в моем доме, – сразу перешел к делу граф.

– А что, Розамунда уже все, не справилась? – поразилась я.

– Нет, пока держится. Но это ненадолго. И мне она не нравится. И детям не нравится…

– Вашим детям никто не нравится, – парировала я.

– Именно. А вы понравились. Вас не удивило, что девочек Розамунде представили одними именами, а вам они представились другими?

– Удивило, – пожала я плечами. – Но это не мое дело…

– Я дал им имена из моего рода: Камилла, Памела, Эллионария. Моей жене не нравились эти имена. Ей вообще мало что нравилось из моего окружения, кроме статуса и денег, – горько усмехнулся граф. – Впрочем, речь не об этом. Она дала вторые имена девочкам: Левандрия, Надина и Мирелла. И так их называла назло мне. Камилла, когда выросла, сама выбрала себе имя, Ракшана не стала с ней спорить, но для Надины и Миреллы, которые рано потеряли мать, эти имена много значат. Они никому не позволяют так себя называть, кроме тех, кто входит в их близкий круг. Только друг другу и Ливии. Понимаете, что это значит? Младшая дочка сразу вам доверилась, назвавшись Миреллой. Розамунде она не дает так себя называть.

– Это случилось как раз потому, что она не увидела во мне угрозы в качестве гувернантки, – усмехнулась я.

– Нет, вчера они с Памелой сказали мне, что хотели бы видеть вас в этой должности.

Конец ознакомительного фрагмента.