Повисло напряженное молчание. Я вглядывалась в синеву его глаз и чувствовала, как сердце начинает ускорять свой ритм. Стало жарко, в горле мгновенно пересохло и я осознала, что испытываю дикое желание прикоснуться к этому магу.

Вот только его ледяная натура не давала даже шанса.

– Что ты вспомнила? – Виктор сделал шаг в мою сторону и встал почти в плотную. Слегка голову наклонил, потянулся в сторону дверной ручки и вскоре я ощутила приятный запах его тела. Он был непозволительно близко… Я пересказала то, что видела, ничего не утаивала. Говорила вновь и вновь, ощущая, как дверь за спиной медленно открывается.

Стоило обернуться в сторону открывшегося прохода, как я вновь замерла на месте.

Это была его комната. Рабочий кабинет…

– Когда-то здесь стояло две кровати, - обижено прошептала я, вытягивая из своей памяти обрывки прошлого, - а еще черный конь на полозьях. Ты любил на нем сидеть и меня не пускал. И вечно… даже не так… постоянно меня задирал! Но почему?

– Ты была очень надоедливой ведьмой, - печально вздохнул Кощей, - сильно раздражала и вечно ко мне лезла. Став старше, я не знал, как от тебя спрятаться – ты вечно находила меня. Постоянно влипала в неприятности, искала себе проблемы, и я всегда шел тебя спасать.

Так я… я для него была обузой и вечно мешала? Мне внезапно стало стыдно. Очень-очень стыдно. Я тут же отошла от Кощея на шаг назад и невольно опустила голову, будто вновь провинилась в чем-то.

Как же это пугает.

– Почему я ничего не помню?

– Я не знаю, - голос Кощея прозвучал так, словно меня ожидал приговор. И видела, что он врал. Нагло врал, даже не скрывал этого и знал, что я об этом знаю.

– Я же узнаю, - обижено прошептала я, невольно уходя вглубь комнаты, - все равно все вспомню.

– Я на это очень надеюсь, Серафима.

С времен детства комната изменилась до неузнаваемости. Вместо зеленых обоев я видела каменную стену светло-бежевого цвета, огромный дубовый стол с письменными принадлежностями и широкую мягкую не застеленную кровать с множеством подушек. На прикроватной тумбе стоял пустой стакан, а вот в графине явно пузырилось зелье. Темно-фиолетовая субстанция казалась мне смутно знакомой, но я так и не смогла вспомнить никаких деталей относительно ее создания и применения.

Я медленно осматривала комнату и Кощей при этом молчал. Вскоре он не выдержал, прошел во внутрь и сел на кровать, схватив голову руками:

– Я после лаборатории, - устало заявил он, - очень устал, Серафима. Не могла бы ты меня оставить? Соседняя комната свободна, если не хочешь возвращаться в дом, то можешь ее пока занять. Библиотека твоей бабушки этажом ниже.

– Б… библиотека? – мигом встрепенулась я и тут же подскочила на месте, - как так? Почему ее все в доме искали?

– Потому что никто из Лысегорья не знал о ее особой дружбе с моим дедом, - печально улыбнулся мужчина, устало поднимая на меня голову, - она перенесла библиотеку сюда много лет назад зная, что у Кощеев ее книги точно искать не будут. Мы поклялись защищать ваши знания, а вы – наши. Все честно, она сдержала слово.

– Получается, что та толпа нелюдей в любом случае осталась бы ни с чем?

Виктор слегка кивнул, затем молча закрыл за мной дверь, стоило мне выйти за порог комнаты.

Все же выгнал… Выставил…

Внутри все кипело от обиды, при чем она казалась мне странной, очень знакомой и до ужаса угнетающей. Будто я очень много лет испытывала нечто подобное, но в конечном итоге все равно все забыла.

Комната, о которой говорил Кощей, была совсем рядом.

Стоило открыть дверь, как я мигом вспомнила, что примерно лет с семи стала спать отдельно от Виктора. Как раз тогда мы и начали постоянно ругаться. Родители еще до этого момента смирились с тем, что их дети всегда были вместе. Молчаливый Виктор и взбалмошная Серафима. Я вспомнила, как мы часто вместе колдовали, как сбегали ночью в большой странный город и кажется подпалили хвост дракону… Ох, как мне тогда влетело. Неделю нормально сидеть не могла, а Виктора тогда вроде вообще в подвале заперли. На несколько часов, но все же.

В какой-то момент между нами что-то произошло. Я не помнила, что именно, но мы стали спорить и ругаться. Поэтому нас расселили.

Дедушка Кощей привык ко мне, да и бабушку был очень рад видеть, так что я частенько оставалась тут на ночь, а Береника, кажется, свою личную жизнь устраивала… Да уж, классная у меня бабушка была… Потрясающая!

К горлу невольно подступили слезы. Может сознание и позабыло все, но душа помнит.

Комната маленькая, но уютная. Ни грамма пыли – все стояло на своих местах. Моя старая кровать немного скрипела, стоило на нее сесть, вокруг было много подушек и несколько покрывал – я та еще мерзлячка.

Как и раньше на подоконнике стояли длинные горшки, вот только цветов в них не было – лишь пустота.

Небольшой стол и зеркало во весь рост, шкаф, заполненный одеждой, которую я вообще не помнила…

Платья на вид славянского кроя из приятной льняной ткани. Где-то была вышивка, а где-то нет. Сбоку висели пояса различной ширины, но все были сшиты из ткани. Так же стояла обувь на мягкой тонкой подошве, сквозь которую можно было чувствовать землю и все ее неровности.

Откуда тут такая одежда? Она явно подобрана на более взрослого человека, нежели ребенка.