Семь лет прошло с тех пор, как она вот так же стояла в большой библиотеке, а аристократ разбирал её по косточкам. Семь лет можно счесть долгим сроком, но правильная речь герцога и презрение в его голосе словно ударили Аннабель под дых.

И всё же ей не следовало вступать с ним в перепалку. Всё дело в галльской гордости. Тётя Мэй частенько говорила: "Обуздай свой галльский темперамент, деточка, ты не можешь себе его позволить".

Семь лет назад, когда отец любовника Аннабель назвал её жадной до денег шлюхой и отправил жить к тёте Мэй, этот галльский темперамент молчал, словно пойманный в силок кролик. С тех пор Аннабель редко проявляла гордость.

Тяжело дыша, она остановилась, чтобы поправить котомку. Тропинку впереди едва можно было отличить от белых холмистых полей, тянувшихся по обеим сторонам, но облака рассеялись, и ветер стих. На фоне тускнеющего неба тёмные неподвижные очертания деревьев на гребне холма казались словно вырезанными из бумаги. Аннабель знала, что осталось всего пять миль, она умела с точностью оценивать расстояния. Ведь такие женщины, как она, повсюду ходили пешком.

Не успела Аннабель пройти и мили, как позади послышался приглушённый стук копыт.

Она обернулась.

По тропинке в её сторону мчался всадник, прижимаясь к шее большой гнедой лошади.

Аннабель оцепенела. Лошадь была дорогая явно из аристократической конюшни. К тому моменту, когда она подъехала совсем близко, желудок Аннабель скрутило.

— Мисс. Мисс Арчер. — Молодой человек спешился и снял кепку, обнажив торчащие вверх, мокрые от пота рыжие волосы. — Макмахон, грум-садовник, к вашим услугам. Меня послали за вами, мисс.

Нет.

Нет, обратно она не вернётся.

— Я ценю ваши хлопоты, — сказала Аннабель, — но я направляюсь в деревню. — Она указала большим пальцем через плечо.

На лице слуги промелькнуло удивление.

— В Хоторн? Но до неё ещё далеко. На улице холодно, вы простудитесь.

— Мне достаточно тепло, и я иду быстро.

— Вы ушли гораздо дальше, чем мы предполагали и, должно быть, совершенно вымотаны, — проговорил он. — Я отвезу вас обратно.

Он не слушал. Они никогда её не слушали.

Она широко ему улыбнулась, и конюх моргнул, как обычно моргали мужчины, которым она широко улыбалась.

— Макмахон, с вами нет второй лошади.

Его лицо просветлело.

— Не беспокойтесь, мисс, вы поедете на этой.

— Но нам понадобится два часа, чтобы вернуться, а до Хоторна я доберусь примерно через столько же.

Макмахон оценил ситуацию, нахмурившись ещё сильнее, вероятно, понимая, что если Аннабель откажется наотрез, то он не сможет просто взять и погрузить её на лошадь.

— Его светлость будет недоволен, — наконец, проговорил он.

Его светлость? Зачем герцог вообще за ней послал, если не желает видеть под крышей своего дома?

Потому что этот властный тиран хотел прогнать Аннабель на своих условиях.

— Передайте его светлости, что я отказалась.

У Макмахона отвисла челюсть.

— И что была ужасно упрямой, — добавила она, — настоящей мегерой.

Конюх медленно покачал головой.

— Я н-не могу ему этого передать, мисс.

— Он нисколько не удивится.

— Послушайте, мисс…

— Всего доброго, Макмахон.

Она не повернулась к нему спиной, потому что была хорошо воспитана, превосходно, если быть точной.

Макмахон по-прежнему выглядел расстроенным. Выместит ли герцог злость на юноше? Аннабель сжала губы. Она следовала инстинкту самосохранения.

Пробормотав что-то себе под нос, Макмахон, наконец, попрощался, приподняв кепку, вскочил в седло и развернул лошадь. Вскоре он превратился в тёмную точку на фоне белого пейзажа.

С удвоенной решимостью Аннабель зашагала вперёд. Её охватило нервозное желание двигаться быстрее. Герцог хотел вернуть Аннабель, а он был человеком, который всегда получал желаемое. Нужно спешить. Но тело покрылось испариной, сорочка прилипла к спине, а на замёрзшем лице выступил иней. Ей необходимо оказаться в тепле.

Не прошло и получаса, как снова послышался стук копыт.

Аннабель обернулась, приготовившись увидеть большую гнедую лошадь.

Лошадь оказалась ослепительно белой.

Чёрт побери!

Прямую осанку быстро приближавшегося всадника ни с чьей не перепутать. Это был сам Монтгомери. Позади неслась ещё одна лошадь.

Аннабель резко развернулась, и внезапно её разум, как и лицо, сковал мороз.

За ней явился сам Монтгомери.

Герцог настиг её, как шквалистый ветер. В вихре движений, разгорячённых мускулов и грохочущих копыт, он совершил манёвр, ловко управляя лошадьми и преградил Аннабель путь.