— Вы можете стоять?

— Да, ваша светлость.

Мисс Арчер выглядела потрясённой. Без сомнения, она привыкла твёрдо стоять на ногах.

На всякий случай он положил её руку себе на предплечье. Перчатки мисс Арчер были порядком изношены, и Себастьяна охватило нелепое желание накрыть её ладонь своей и не отпускать, пока Стивенс, самый медлительный конюх в мире, не заберёт его лошадь.

Себастьян практически затащил её вверх по главной лестнице. В ярко освещённом тёплом доме их ожидала небольшая группа встречающих: миссис Бичем стояла поблизости, а в дальнем конце холла находились две молодые леди, готовые ринуться на помощь подруге, как только Себастьян исчезнет из поля зрения.

Мисс Арчер убрала ладонь с его руки, выражение её лица оставалось холодным, как и бесполезное пальто на ней. Но это ничего не меняло. Она была прекрасна.

Он заметил это ещё на холме. Даже лишённая арсенала пышных нарядов, который смог бы обмануть менее проницательного мужчину, с покрасневшим носом и развевающимися на ветру волосами, она оставалась прелестной. Её классическая красота не имела отношения ни к моде, ни к социальному положению: точёные скулы, элегантная шея, нежные губы. Эти розовые полные губы могли принадлежать французской куртизанке, а не англичанке, или синему чулку, или деревенской девушке… Себастьян вдруг поймал себя на том, что смотрит на неё, не отрываясь, и пытается отнести к одной из известных ему категорий женщин, но, как ни странно, не может.

Она не сняла его шарф, и теперь вышитый на нём герб Монтгомери лежал на её левой груди, словно отличительный знак. При виде этого Себастьяна накрыли непонятные, горячие эмоции, которые уничтожили хладнокровие и все сознательные мысли. Собственнический инстинкт. На мгновение он полностью завладел Себастьяном. Его пронзило жгучее желание и, как магнитом, потянуло к ней.

Господи!

Он сделал шаг назад.

Светло-зелёные глаза подозрительно за ним проследили.

— Надеюсь, мы увидимся за ужином, мисс. — Его холодный голос превратил пожелание в команду, губы мисс Арчер едва заметно дёрнулись.

Себастьян зашагал прочь, представляя как прикусывает её пухлую нижнюю губу и получает низменное удовольствие.

Час спустя он смотрел на своё обновлённое отражение в зеркале умывальника. Горячая ванна, бритьё, знающий своё дело камердинер, и вот уже внешне ничто не напоминало о том, что сегодня утром Себастьян сел на паром в Дувре, а позднее пустился в погоню за невероятно упрямой женщиной. Но в груди поселились пустота и тревога. Возможно, годы начали брать своё.

— Я слышал, что молодые джентльмены обрадовались столь неожиданному ужину в компании с вами, ваша светлость, — заметил Рэмси, воткнув булавку в галстук.

Себастьян наблюдал, как его губы изгибаются в иронической улыбке. Один молодой джентльмен точно не обрадовался перспективе ужина в компании герцога. Не беря в расчёт Перегрина, Себастьян прекрасно понимал, что, хотя его присутствие делало приём более значимым, навряд ли кому-то добавляло удовольствия. Когда он входил в комнату, разговоры прерывались, смех стихал и окружающие становились более собранными. Каждый мог что-то получить от герцога, а мог из-за него потерять. В его присутствии людей словно окутывала паутина настороженности, в которой застревали их истинные намерения и импульсивные порывы, как своенравные мухи в паучьем логове. В жизни любого герцога наступал момент, когда он переставал сталкиваться с честным мнением, и тогда он мог бы катиться в тележке прямиком в ад, а все вежливо бы расступались и желали ему удачи.

— Рэмси, — проговорил он. Камердинер отряхивал и без того чистый рукав смокинга.

— Ваша светлость?

— Если бы ты вошёл ко мне в кабинет и увидел, что я стою посреди огромного беспорядка, а из-под стола торчат чьи-то ноги, что бы ты сделал?

Рэмси замер. Он осторожно поднял глаза, оценивая настроение хозяина, хотя и так знал, что не увидит на лице Себастьяна ничего из того, что тот не хотел бы демонстрировать.

— Ваша светлость, — ответил слуга, — я бы принёс метлу.

Неудивительно.

— Это всё, Рэмси.

Себастьяну нужно было проводить гостей в столовую и провести следующие три часа, не задушив брата.

Перегрин подошёл к месту за столом, где сидел Себастьян, как благовоспитанный человек к позорному столбу: собранный, бледный, еле передвигая ноги. Его обычно непослушные волосы были тщательно прилизаны и разделены пробором. Но он трусливо избегал встречаться взглядом со старшим братом. Не дай бог завтра Себастьян свалится с лошади и восьмисотлетнее наследие Монтгомери перейдёт в руки этого мальчишки. Замок Монтгомери навсегда канет в лету. Придётся проявить некоторое усилие, чтобы не задушить Перегрина.

Пока гости рассаживались за столом, повсюду слышались скрежет мебели и шарканье ног. На другом конце стола возник небольшой переполох, когда лорд Хэмпшир и лорд Палмер начали наигранно хлопать глазами, глядя на мужчину слева от них, а Джеймс Томлинсон сделал вид, будто обмахивается веером. Если бы приём организовывал не полоумный, они бы не сидели на местах, по правилам этикета предназначенных для дам. Как бы то ни было, пожилая тётя Джулиана Гринфилд и три синих чулка всё-таки сумели рассредоточиться среди тринадцати джентльменов. Себастьяну даже не хотелось рассуждать на этот счёт.