— Его камердинер принёс это тебе, — сказала Катриона, указывая на прикроватный столик.

На нём лежала стопка книг, которой раньше не было.

— Там записка. — Хэтти протянула ей белый конверт. — Мы умираем от желания узнать, что в ней написано.

Наощупь бумага была плотной и гладкой, как прессованный шёлк. Сверху красовалась выгравированная герцогская монограмма с золотыми вензелями.

"Уважаемая мисс Арчер!

Его светлость герцог Монтгомери желает вам скорейшего выздоровления. Он передаёт в ваше пользование книги Вольтера, Руссо и Локка, а также более лёгкую литературу. Если у вас есть конкретные предпочтения, пожалуйста, не стесняйтесь и обращайтесь без промедления. Библиотека в вашем распоряжении.

Ваш покорный слуга,

Рэмси".

Аннабель протянула записку подругам.

— Он желает мне скорейшего выздоровления, — сказала она, просматривая книги. Вольтер, Руссо, Локк. Примечательно, что все эти философы поддерживали идею демократии. Автор последнего увесистого тома был ей не знаком.

— Достоевский, — сказала Катриона, — русский писатель, этот его роман совсем недавно перевели на английский. Я слышала, в Лондоне он очень популярен.

Аннабель открыла первую страницу.

— Преступление и наказание. Шокирующая история о студенте и опасностях стойкой приверженности к определённой идеологии, — прочитала она и подняла глаза. — Его светлость посылает мне сообщение на тему политической активности, — кисло проговорила она.

Или это его способ пошутить? Теперь она знала, что за холодным фасадом скрывается остроумное чувство юмора. Если это действительно шутка, то на удивление личная.

Она устало откинулась на подушки, не зная, то ли улыбаться, то ли хмуриться. Возможно, герцог ей не особо нравился. Но Аннабель очень сильно хотела его понять.

Робкий стук в дверь заставил Себастьяна оторвать взгляд от письменного стола и посмотреть на часы. Брат был пунктуален с точностью до минуты. Жаль, что Перегрин вспоминал о дисциплине только тогда, когда чувствовал, что ему несдобровать. Скоро всё изменится.

С угрюмым выражением лица брат бочком вошёл в кабинет.

— Садись, — скомандовал Себастьян.

Перегрин медлил.

— Могу я сначала принести извинения? — Под его глазами залегли синяки. Он выглядел так, словно не спал всю ночь.

— Можешь.

Перегрин судорожно вздохнул.

— Я сожалею о своём поведении, — начал он. — Просто мне хотелось немного развлечься, прежде чем отправиться в Уэльс. Я сделал это не для того, чтобы тебя спровоцировать, ко времени твоего приезда все должны были уже разъехаться.

Хорошая речь, если бы не последняя фраза. В ушах Себастьяна забился слабый пульс.

— Ты, конечно, понимаешь, что тебя в любом случае ждут последствия.

Перегрин сглотнул.

— По правде говоря, когда я всё-таки передумал, приглашения было уже поздно отменять.

— Сядь, — повторил Себастьян, а потом продолжил: — В этом всё дело. Ты сам создаёшь себе проблемы, потому что действуешь, не задумываясь о последствиях. — Он опёрся руками о стол. — Ты ведёшь себя как ребёнок, Перегрин. Взрослый мир устроен по-другому. Каждый должен отвечать за свои поступки.

Перегрин быстро отвёл взгляд.

— Я знаю, что заслужил наказание.

— Я не собираюсь тебя наказывать.

Зелёно-карие глаза брата подозрительно сузились.

— Не сомневайся, — сказал Себастьян, — тебя бы следовало заковать в средневековые колодки. Но раз наказания на тебя не действуют, не вижу в них смысла. — Он поднял газету, которую привёз с собой из Лондона. — Вчера я встречался с адмиралом Блайтоном.

Перегрин замер.

Себастьян подвинул бланк через стол.

— Твоё письмо о приёме в Королевский флот.

На лице Перегрина отразился целый спектр эмоций: замешательство, недоверие, паника. Настоящая паника. Он побледнел и попытался встать.

— Нет.

Себастьян смерил его пристальным взглядом.

— Сядь. И, да.

Перегрин вцепился в край стола.

— Я не гожусь в солдаты.

— Определённо, — сказал Себастьян. — Если бы годился, то хотя бы отдалённо представлял себе, что такое дисциплина, и мне бы не пришлось наткнуться на шестнадцать незваных гостей в моём доме.

Перегрин моргнул, словно впервые увидев Себастьяна.

— Ты отправишь меня на верную смерть из-за какого-то приёма?

— На верную смерть? — Пульс в ушах забился сильнее. — Перегрин, это учения, а не военные действия.

— Но на этих кораблях… можно подцепить смертельную болезнь, пища гнилая и… они кишат крысами!

— Во флоте с самыми высокими в мире стандартами гигиены? Что за чушь.

— Я буду в море неделями, месяцами, — взвизгнул Перегрин.

— От этого ещё никто не умирал, — невозмутимо возразил Себастьян. — Ты отправишься в Плимут в феврале. А теперь подписывай.