В деревню пришли где-то к шести утра. Арким точное время сказал: шесть ноль девять. Пока не знаю, зачем мне такое точное время, но привыкаю жить по-новому, зная это самое точное время. Арким говорит, что в будущем все так жить будут, поминутно распределяя свои дни. Дивно. Получается, я уже по-будущему живу?

В селе меня встретил Подом с дружиной.

Вот дружина, да? Зачем Гутогену она вообще?

— Здрав будь, милсдарь колдун! — поклонился он мне. — С чем пожаловали?

— Шарраоха с выводком положил ночью. — говорю, не без гордости.

— Да ну?! — охнул Подом. — Да старасте табе трэба, милсдарь колдун!

— Не надо мне к старосте. — качаю головой. — Скажете ему просто, дескать пришел, шарраоха положил. В баню нам надо, отмыться бы… Одежу вот надо исправить, отстирать.

— Будзе зроблена, спадар вядзьмак! — заверил меня Подом.

— Опять говоришь на своём, Подом! — на крыльце дома, пристроенного к кузне, появился кузнец Абомар. — Чаго случилося?

— Так тут спадар… милсдарь колдун шарахха порубил, с детенышами иго! — начал делиться новостями Подом.

— Добрые люди, может, касательно бани поговорим? — интересуюсь вежливо. — А пересуды потом? А мы в доме алхимика будем, позовёте, когда час настанет.

— Да чего мы, действительно! — кузнец хлопнул себя по лбу. — Не надо ждать ничего! Сейчас угли из кузни перенесем в баню алхимиста, воды натаскаем, а жинка моя с дочерьми живо твою одежу в порядок приведут!

— Э, не-не-не! — возмутился мужик из новой сельской дружины, Шамоген. — Мои быстрее сработают! Щелока у нас много больше вашего!

Ну, началось… У меня в деревне тоже такое бывает. Особенно в ярмарку. Мужики хозяйствами меряются, у кого жена работящее, дочери ладнее, сыновья сильнее, у кого скотина здоровее, изба крепче, да удаль больше. Бессмысленно это, дурно. Беду накликать можно. Или зависть соседскую, а от той беду.

Ушли мы от того балагана, в общем. В доме алхимика разоблачился, сложил всё в корзину прутковую, которую поставил на крыльцо, сел на лавку, да там и прикорнул. Эднагина делала то же, только я за тем не следил.

Не знаю через сколько… через мало, разбудили.

— Банька истоплена, милсдарь колдун! — доложился Подом.

Эднагины не вижу нигде, видимо, уже в бане. Вышел на улицу, прошел к алхимиковской бане. В предбаннике снял исподнее, поставил меч.

— Эй, ты куда? — возмутился Арким. — А как же я?

— Ладно. — беру с собой.

В бане уже Эднагина. Ставлю меч у полки, беру бадью.

Трусь, моюсь, пропариваюсь. Веник хороший, березовый, прошлогодний. Пропарил Эднагину, она меня пропарила. Ляпота.

Вышли, оделись.

— Эх… До чего же вы скучные люди… — посетовал чего-то Арким. Не понял. Хороший же пар был?

—… а по тёмным улицам гуляет дождь!!! Фонарей далёких, мерцает свет!!! — орал Арким на грани ультразвука. — Ты сегодня уже наверное не придёшь!!! Тебя нет сейчас со мною!!! Нет!!! [31]

— Когда это закончится?! — прокричала Эднагина вопросительно.

— Когда волки сдриснут подальше, вот когда! — заявил на это Арким. — Блин! Запорол припев. Придётся начинать по-новой. Кхм-кхм! Одинокий… вечер без тебя! Тебя нет со мной! Скучаю я! И пустует… наш столик на двоих!..

— Злотварь подери… — прошипел Нептаин и сильнее вдавил в уши самодельные затычки из ткани.

Они покинули деревню Мятнодол трое суток назад. Путешествие проходило спокойно, пока три часа назад Арким не обнаружил крупную стаю волков, которая решила, что двое путников — шальной куш.

Арким начал исполнять свою песню, причём исполнял её пронзительным, почти ультразвуковым голосом, из-за чего у волков начался массовый приступ головной боли при приближении.

— Арким, ты же можешь отпугнуть их и без пения! — вспомнил вдруг Нептаин. — Точно, я помню! Ты отпугнул тех волков у пещеры вообще без слов!

— … фонарей далёких, мерцает свет!!! Ну ладно, уговорил, следующая композиция называется «Волки» и принадлежит перу гитарно-трубадурского ансамбля Би-Два. — «пошел на уступку» Арким. — Кхм-кхм… Волки уходят в небеса!!! Горят холодные глаза!!! Приказа верить в чудеса, не поступало!!! И каждый день другая цель!!! То стены гор, то горы стен!!! И ждет отчаянных гостей!!! Чужая стая!!!