А трамвай не едет никуда. Стоит и льдом вековечным покрывается.

Но оставим бедолагу и вернемся к жизни нашей.

А жизнь прекрасна!

Только трамвай номер четыре ее немного отравляет.

На улице Разина рядом с трамвайной остановкой стоит себе домик такой смешной, деревянный, и непонятно, сколько в нем этажей. Сдается мне, что три целых, а еще четырнадцать сотых или около того. Когда я был фарфоровой куклой, то некоторое время своей жизни обитал я в этом домике, а трамвай потусторонний мимо проезжал, да с таким грохотом великим, что домик сотрясался до основания своего. И все валилось в нем с полок и шкафов – книги, цветы в горшках, посуда, статуэтки какие-то и другие причуды, – и шкафы тоже опрокидывались, а кошки и люди от страха разбегались кто куда.

Но трамвай проезжал, кошки и люди сбегались обратно, шкафы поднимали и все вещи на место ставили, и меня тоже, и так до следующего трамвая, через полчаса. С шести утра до двенадцати ночи.

Вот однажды от удара и разлетелся я на части. Руки, ноги, туловище в одну сторону, а голова в другую. Потом все собрали и склеили, а голову искали-искали и не нашли. А все дело ведь в голове.

Голова моя в уголок за плинтус закатилась, а потом уборщица, не разобрав, на улицу ее вымела. Так и лежал я на асфальте этой самой головой набок и с ужасом следил за тем, как огромные стальные колеса трамвая номер четыре прокатываются рядом, но пока еще мимо. Колеса судьбы.

А после какой-то мужик добрый вышел из того деревянного и побрел себе, да запнулся о мою голову и поднял ее и рассмотрел и рассмеялся и сунул в карман и пошел в ночную темноту.

– Петрович, заходи еще, – скрипнули двери и мигнули лампочки в том домике смешном на улице Степана Разина, а потом нас нагнал трамвай номер четыре.

Конец ознакомительного фрагмента.