Еще немного…

И перезваниваю. Отрепетировав раз сто, как я скажу: “Здравствуйте, Владлен Матвеевич, прошу прощения, что не смогла говорить”

Черт, он же не любит, когда к нему Владлен обращаются - видела как морщился на одном из интервью...

– Здравствуйте… простите… Влад Матвеич, я… - получается в итоге. Как бы ни репетировала, поверить, что он ответил на звонок все еще сложно. Сложнее даже, чем поверить, что позвонил.

– Ты...?
– спокойно и как-то насмешливо уточняет Поздняков.

– В метро ехала! Вот связь и прервалась! Но сейчас я могу говорить…

– В метро? А мне сказали, что заболела.

Черт. Дура. И не просто рядом с ним - по жизни дура.

Сержусь на себя, на него - что самое худшее, похоже, достает из меня. И на волне этой сердитости бурчу.

– От врача ехала.

– Помог?

– Что?

– Не что, а кто. Помог врач тебе?

Он знает. Он знает, что я вру. И вообще, похоже, все знает - даже то, в чем я еще не уверена. Тогда что мне терять? Я же у него и не собиралась работать, вообще нигде не собиралась - вот и не буду. Можно не просто уходить, но и дверью хлопать. Так чтобы окна дребезжали.

– Помог, - говорю резче.
– А вы звонили…

– Звонил. Хотел сказать, что отправлю тебе на электронку договор.

– К-какой договор?
– я так сбита с толку, что забываю мямлить и волноваться.

– Двусторонний, - он будто даже удивляется, почему я удивляюсь, - Между мной и тобой.

– Не понимаю...

Потому что я и правда не понимаю… ничего.

– Как всегда - права, обязанности, - скучающе продолжает Поздняков.
– Чтобы ты не разглашала сведения…

– К-какие?!

– … никакие. Ну и не домогалась…

– К-кого?!

– … никого. Правки не принимаются, но вопросы можешь задавать. Или не задавать. Инструкции, что брать с собой, тоже там есть...

До меня, наконец, доходит. Поздняков издевается. Ну или у меня вырезали часть мозга, отвечающую за вчерашний день. Ту, в которой воспоминания, где я соглашаюсь на его предложение.

Или это какая-то изощренная игра? Сделать вид, что я уже согласилась и таким образом запутать меня? Чтобы что? Чтобы и правда согласилась? В жизни не поверю, что я ему настолько нужна. Столько сил потратить...

Или в издательстве сказали, что я готова приехать… может даже переехать? Они ведь меня за бесправную рабыню держат. Они могли... продать.

Но я не собиралась поддаваться. Продаваться тоже. Нет. Так ему твердо и скажу: “Нет”. Как собиралась. У меня даже на листе написано.

Послать не пошлю, как Ангелина советовала - не посылают таких, как он. Чревато. Но откажу...

В детстве, если я не была уверена, что выбрать, монетку кидала. Но не для того, чтобы орел или решка мою судьбу решили. Я конечно загадывала, на какой стороне какое решение, но если чувствовала острый укол разочарования, видя результат, понимала - не моё.

И делала противоположное тому, что выпало.

Это меня дедушка научил. Работало. Вот и сейчас, вроде решение приняла, рот открыла, чтобы сказать свое твердое “нет”... И тут же тоска обуяла. Что не увижу больше Позднякова вживую. И дом тот, волшебный, не увижу никогда. Не узнаю, каково это - жить в таком доме, пусть и временно. Не стану причастной к чему-то великому… к новой книге, например. Не одной может даже. Не приближусь к нему так, как никогда и не смела мечтать.

Хоть сколько заявлять можно и на листочках писать, что он меня не достоин. И пускай идет подальше со своими предложениями. Но в душе… в душе я же понимаю, что просто боюсь. Боюсь его настоящего. Боюсь разочароваться. И снова не в нем - в себе. Окончательно.

Боюсь того, что выяснится - это я его не достойна. Даже рядом находиться...

Потому я молчала. Стояла и в никуда смотрела. Дышать иногда забывая, да. И Поздняков молчал, но так громко, словно понимал - его слова прошлые на почву благодатную упали. И тут же проросли. Насквозь.

– Я же не согласилась на ваше предложение, - шепчу через силу. Заставляю себя. Шепчу... потому что вдруг он услышит и трубку положит? И все закончится.

Все-таки я непроходимая дура.

Никакая монетка не поможет.

– Это было не предложение.

– А что?

– Всего лишь выбор.

Вздрагиваю.

Выбор...

Может ли один человек читать мысли другого? Ученые утверждают, что нет. Но прямо сейчас, когда я далеко от него, мне почему-то кажется, что он не только мысли мои прочесть может… Он знает меня. Лучше, чем я себя. Знает, что я на самом деле хочу.

Пора остановить это безумие. Я же точно так протопчу себе в психушку дорогу. Буду там ходить с поднятыми как у зомби руками и скандировать “Поздняков. Поздняков”...