— Друг мой, — между нами встал страж. И с чуть нервным смешком предложил, — Может вернемся в зал? Мы должны потанцевать минимум с еще двумя, иначе остальный собьются с ног, пытаясь облагодетельствовать каждую из приглашенных…

Так вот чем они занимались…

Себастиан странно рыкнул, отступая и чуть тряхнув косматой головой. А потом требовательно бросил Синдеру.

— Идем.

Я уж было перевела дух, как хозяин замка обернулся ко мне, выглядя при этом… спокойно.

— А вы, мэсси, можете идти к себе… Уверен, вы устали — к тому же завтра вас ждет множество дел.

Я дрогнула, как будто меня ударили. Так оскорбительно, не оскорбляя, указать на мое место мог только истинно рожденный… аристократ. Синдер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но посмотрел на вэй-гана, вздохнул, поджал губы и только кивнул мне — перед тем как вернуться в зал.

Я же, стараясь сдержать подступившие слезы обиды — ну чего ты собралась плакать, глупая? — сделала книксен и также двинулась прочь. Сразу в сторону выхода.

Но сдержать рвущихся с языка слов не смогла.

— Благодарю вас за приглашение. — повернула голову к мужчине, и последнее произнесла с откровенным сарказмом. — Уверена, я еще долго буду вспоминать эту… милость, которой вы… одарили простую домоправительницу.

И ушла, ни на кого не глядя в зале.

Впрочем… меня там так никто и не заметил.

Конечно, тем, что меня «удалили» с приема, вэй-ган оказал мне огромную услугу. Без риска быть приглашенной на танец, а также без необходимости и дальше объясняться со стражем у меня, прямо скажем, было гораздо больше шансов остаться нераскрытой во всех смыслах.

Помешало ли это мне обидеться?

Нет.

Потому что проявлять свое недовольство или что там было — даже мысленно я старалась не произносить слово ревность — можно было по-разному. И пусть болезненность его высказывания оказалась связана больше с моим внутренним самоощущением, чем с реальной действительностью, я не собиралась подавлять негативных эмоций.

И на утреннюю прогулку даже не вышла. В последующие дни тоже.

Могу же я уставать от суеты рабочих будней?

И в библиотеку не ходила. Пусть мне до зуда в руках и ногах хотелось добраться до полки с книгами, связанными с этикетом — там вроде бы было несколько довольно увесистых томов со схемами танцев, которые хоть и не помогли мне бы отрепетировать должным образом, но я хотя бы не испугалась бы дальнейших приглашений. И неуклюже, но могла бы попробовать…

Хотя кто меня теперь пригласит? И на прием я вряд ли попаду…

Ну и, естественно, я не ходила в левое крыло и даже не приближалась к вэям-стражам, которые вели, надо сказать, довольно активный образ жизни: много выезжали верхом — так что порой отсутствовали целыми днями — много ели и пили, а также играли в азартные настольные игры, аналогом которых я бы назвала нарды и го.

И надо сказать, что подобная тактика принесла свои плоды… Или не принесла?

Во всяком случае вэй-ган — то больше не появлялся. Чтобы порычать там или еще что… Но он и не появлялся чтобы выдать что-то вроде «Мэсси Шайн, вы избегаете меня? Простите если обидел…» И спустя несколько дней я поняла — не появится.

Все-таки я оказалась клинической идиоткой.

Мало того, что сама не знала, чего мне хочется — не видеть его больше, не напоминать себе, что я могла бы стать ему кем-то большим, чем слугой… Другом, например. Или же, напротив, встретиться и услышать извинения, а то и пояснение его поведению…

Так я еще и посмела расчитывать на некое особое отношение ко мне.

По размышлении я поняла — он мог даже не заметить, что сильно задел меня, просто высказал раздражение в свойственной ему манере. А то, что я высказалась в ответ… с чего я решила, что это может его как-то осадить?

Ведь если вспомнить его поведение и довольно специфическое чувство юмора, а также слова и высказывания различных людей в отношении Эрендарелла, можно предположить, что бытность чудовищем не слишком-то изменила его истинный характер и образ действий. Так, добавила некоторые ограничения и особенности.

Вполне возможно ребенком ему прививали доброе начало, но происхождение и дальнейший опыт наложили отпечаток — он, вполне логично, вырос ловеласом и циником… ну или частично им стал. Не слишком заботящимся о впечатлении, производимом на других людей. И новый облик разве что усугубил мизантропию…

Мне ли это исправлять? Пусть жена его будущая исправляет! А я больше не буду… думать об этом. Ага, после того, как размышляла почти всю ночь…

Не стоило мне… размышлять. Даже если он… проникнется ко мне какими-то добрыми чувствами, а я… окажусь готова на них ответить, мне ничего не светит. И чем лучше я буду это понимать, тем спокойней сделается мое существование.

От подобных мысленных споров и рассуждений, а также принятого решения перестать, наконец, рефлексировать и страдать по хозяину дома — я всего лишь его служанка, и негоже верить во что-то большее — стало и правда спокойней. Я даже отказалась от своего инфантильного решения забыть о столь любимых прогулках или библиотеке. И снова вышла на улицу, едва рассвело.