– А еще у меня подруга негритенка родила. И потеряла шестьдесят тысяч долларов. Из них двадцать – чужих, – добавила я, чтобы сделать кассирше приятно, та недоверчиво ухмыльнулась и подставила мне чек для подписи. Я расписалась и отошла. Вдогонку мне полетел вопрос.

– Че, правда негритенка родила?

– Ну, конечно, правда, – кивнула я, развернувшись на ходу вполоборота.

Надо же, а история про шестьдесят тысяч оставила ее равнодушной. Удивительные мы создания – люди. Я так и сказала Динке, когда вернулась домой. Динка хохотнула, увидев, на что я истратила последние жалкие остатки своих накоплений, и потерла ручки.

– Если б я знала, за чем ты идешь, я бы погнала тебя из дому гораздо раньше, – заверила меня она.

– Вот только надо сейчас покормить Константина, чтобы он хоть коньяку-то не пробовал.

– Коньяк в умеренных дозах улучшает кровообращение и сон, – усмехнулась Динка, пока я кормила сына.

Глядя на нас со стороны, можно было решить, что у нас все просто прекрасно. Но сказать, что я так сразу все забыла и побежала дальше по жизни, легко подпрыгивая на ходу и срывая фиалки, – такого сказать было нельзя. Потому что, как бы мы не придуривались, а в тот вечер весь коньяк без остатка был нами выхлебан. Впрочем, как и шкалик водки, купленный Динкой в ларьке около дома уже так поздно ночью, что я даже не скажу, в каком часу это произошло. Что-что, а пить мы умели. Что с радости, что с горя.

– Прорвемся! – убеждали друг друга мы, уговаривая Костика выпить молочной смеси из бутылочки. Он недовольно ворчал и пытался увернуться. Но не тут-то было.

– Сегодня грудь закрыта на переучет. Извиняй, братец, придется пить из соски, – пьяно улыбаясь, заверяла его Динка. Я, с трудом держа равновесие, пихала ему в рот искусственный суррогат. Как бы пьяна я ни была, я понимала, что поить ТАКИМ грудным молочком моего сына нельзя. Вы спросите, почему я, дрянь такая, напилась и не подумала о малютке? С негодованием отметаю подобные вопросы и отвечаю: ради него и напилась. Потому что в тот вечер, если бы я осталась трезвой и на трезвую голову подумала обо всем, что со мной произошло, у меня бы вообще кончилось молоко. А так… мы с подругой прекрасно сидели на полу, торжественно пили «с локтя», бравировали, рассказывая, какими чудесными красками (в основном под цвет доллара) засияет наша жизнь, когда мы выберемся из этой передряги. Мы согласились, что такие мелочи, как мужики или какие-то цены на метр, никак не могут поколебать наших планов. Мы абсолютно твердо заверили друг друга, что в ближайшем будущем нас ждут прекрасные квартиры (которые теперь обойдутся нам гораздо дешевле). И не надо спрашивать, где мы возьмем денег. Найдем. И, конечно, нас обеих ждет красивая большая любовь с самыми что ни на есть ПП, которые всенепременно бросят к нашим ногам весь мир. Или хотя бы по паре яхт и островов в Средиземном море. Под воздействием чарующе мягкого армянского коньяка (только не надо закатывать глаза, девушки, ибо я все равно не поверю, что к нашему возрасту вы не считаете коньяк вполне мягким и вкусным напитком), мы всерьез поверили, что все эти призрачные золотые горы – реальность.

– А Костя твой – идиот! – уверяла меня Динуля.

– Почему? – с удовольствием уточнила я.

– Да где он еще такую найдет? Терпеливую, умную, главное, ЧЕСТНУЮ! И чтоб так готовила!

– Действительно. А ты на самом деле финансовый гений. Ты все, ВСЕ верно просчитала. Тебе просто не повезло!

– Конечно! – исчерпывающе вскидывала голову Динка. Да, то состояние, в котором мы находились, было единственно верным на тот вечер.

– А ты знаешь, о чем я немного жалею? – спросила я.

– О чем? – поинтересовалась Дина.

– Я так мечтала, чтобы мальчик родился с карими глазами и Костя признал его за своего, а теперь получается, что это не нужно.

– И?

– А то, что в таком случае я бы предпочла, чтобы у Костика-младшего были голубые глаза. Все-таки у Дениса глаза были – что надо! – Я пересела в кресло и залихватски развалилась в нем, явственно демонстрируя, что мне теперь на все наплевать. А особенно на мужа. На бывшего мужа.

Однако с утра все было далеко не так романтично. Я не буду говорить о том, что у меня болела голова, а Костик возмущенно вопил, требуя, чтобы его трясли, как погремушку. Я не стану описывать мук моей совести, когда я осознала, что напилась, имея на руках четырехмесячного ребенка. И не стоит упоминать, что Динка выглядела ничуть не лучше меня. Все это – несущественные детали. А существенным было только одно – как именно я проснулась. Потому что, как водится, расплата была тяжелее, чем я могла себе вообразить. Прекрасное будущее, которое рисовалось мне этой ночью, отлетело в неведомые просторы. Настоящее накрыло нас, не оставляя сомнений в том, что сейчас у нас черная полоса.

– Да нет же, я тебе говорю! Нет! Да послушай же! – визгливо кричала в трубку сонная, помятая и злая Динка. Именно под эти ее вопли я открыла глаза. И посмотрела на часы. Было около семи утра.

– Какого черта! Кому это не спится в такое время? Это просто неприлично…

– Заткнись, – зашипела на меня Динка. – А? Что? Да, я слушаю. Нет, это ты послушай! Что? Да ты сам-то что, не так же считал?

– Это кто? – одними губами спросила я.

Динка отчаянно зажестикулировала. Из ее жестов, по большей части неприличных, я сделала вывод, что звонит кто-то из ее кредиторов. Стало грустно. Похмелье с удвоенной силой обрушилось на мою бедную голову.

– Сейчас я в любом случае ничего не отдам. Когда? Ты мне дашь время? Сколько-сколько? Ну, ты тогда просто псих! Что? В суд? Да, пожалуйста! Милости просим! Только не забудь, что у меня ничего нет!

– Бросай трубку, – предложила я.

Динка с интересом на меня посмотрела и продолжила немного другим тоном:

– Послушай, я обещаю, что все отдам. Но сейчас не самый лучший момент. – Она выразительно кивнула мне. Я на миг задумалась, а потом быстро сообразила и помчалась за Костиком. – Пойми, это и не в твоих интересах… Что? Наплевать? А что, если и я наплюю? Моя машина? Ах, ты так? Да щаз!

– А-а-а! – заорал мной малыш.

Динка с удовольствием поднесла трубку к его рту.

– Кто орет? – переспросила она. – Как кто? Ребенок! Чей? Мой, конечно! Так что подумай, много ли ты отсудишь у одинокой матери грудного ребенка. Ага. Давай, звони, конечно.

– Отстал? – аккуратненько спросила я, когда Динка задумчиво положила трубку на рычаг.

– Ага, конечно. Все бросил и отстал. Про ребенка, конечно, хорошо получилось. Только, думается мне, он очень быстро узнает, что к чему и чей это мальчик-зайчик.