– Ай! Дурачина!
– Пытаюсь я удержать букет и освободить свои глаза.

Он снисходит и делает это сам, с широкой лыбой и хмыканьями.

Стукнув его букетом, тоже улыбаюсь, задирая голову и заглядывая в беспечные голубые глаза и покрытое густым загаром лицо.

На нём капюшон, шапка и шарф. Какие мы нежные. Парка до колен, джинсы и тимберленды. На щеках тёмная щетина.

Красавчик.

– Как там на Бали?
– спрашиваю весело, перехватывая поудобнее свой букет.
– Много дочерей попортил?

– Да покруче, чем здесь будет.
– Обнимает меня за плечи друг, разворачивая в противоположном направлении.
– Пошли, а то телеса свои отморозишь.

– Давно ждёшь?

– Давно.

Хаха.

В исполнении Славика это может означать что угодно. Минуту или час.

Семеню за ним. Обернутая вокруг бедра юбка не позволяет шагать широко. Мой джентльмен распахивает дверь своего чёрного бумера, помогая сесть в нагретый салон, и трусцой обежав капот, запрыгивает на водительское место, занимая его своими здоровенными подкачанными телесами. Спокойно разоружается, снимая капюшон, перчатки и шапку. Проводит рукой по темноволосой голове и модной стрижке, делая её небрежно растрёпанной.

Кладу цветы назад и пристегиваю ремень.

– Надолго приехал?
– Сдергиваю шапку и потираю друг о друга замёрзшие руки.

– На пару недель.
– Заводит он машину и сдаёт назад.

– Ууууу… - тяну я.
– И чем займёшься?

– Тебя буду по ресторанам катать.

– А, ну, отличный план. Я хочу попробовать устрицы!

– Не стоит.
– Выруливает он с парковки.

– Почему?

– Просто поверь папе Славе. У нас тут нет нормальных устриц.

– Ах, ну “изивинити”.
– Закатываю я глаза.
– У нас тут не Бали конечно. И не Москва.

– А ты подумала над моим предложением?

Моя улыбка вянет. Вздыхаю и смотрю на снежный буран за окном.

Я подумала над его предложением.

– У папы был микроинфаркт, - напоминаю ему.
– Какая Москва?

Положив одну руку на руль, он шумно выдыхает, глядя на дорогу.

– Четыре часа на поезде, Жень. И жильё я тебе оплачу на первые пару месяцев.

– Слав, не начинай, - глядя на свои руку, прошу его.
– Не поеду я никуда.

– Ты тут до пенсии сидеть будешь?

– Я не брошу родителей.
– Хмуро складываю на груди руки.

– Кто тебя заставляет их бросать?

– Разговор окончен.

– Ладно, не злись, - сдается он, но я уверена - это не надолго.
– Там в бардачке подарок.

Подарки я люблю.

Особенно от Славика.

Воодушевившись, распахиваю бардачёк и хватаю белую прямоугольную коробку.

– Ааааааа!
– Топаю я ногами по коврику.
– Аааааааа! Уррррааааа!

Славик смеётся, прочищая пальцем ухо, а я извлекаю из коробки жёлтый Айфон с тремя камерами.

– Спасибо!
– Обнимаю его плечи и целую колючую щёку, которую он гордо подставляет.
– Тяжеленький… цвет клааааааасный…

Ему на работе Айфоны раздают бесплатно. Чем-чем, а гаджетами я укомплектована, как настоящая мажорка. У меня и макбук есть, подарок на прошлое восьмое марта.

Настроение моё улучшается. Вместе с усталостью приходит кое-какой душевный покой, и я просто позволяю себе валять дурака, слушая байки друга, потому что баек у него хоть отбавляй.

Вот у кого жизнь бьет ключом.

Подсознание коварно напоминает о развалившейся кровати, спрятанной в моей комнате, и о татуированном идиоте, с которым было так весело…

Незаметно треснув себя по башке, откидываюсь на сидение.

Я всё-таки пробую устрицу в новом “морском” ресторане города, где ценник не для слабонервных, запивая её глинтвейном. Славик называет такой микс извращенством, и заказывает себе и мне на пробу морского ежа. Ежа он оценил на два из пяти, а устрицу пробовать не стал. Я тоже не стала повторять, стараясь навсегда стереть тёплым терпким вином воспоминания о первом опыте. Накормленную от пуза, он возвращает меня домой в районе двух ночи и достаёт из машины, потому что я серьёзно налакалась винишка, и жизнь стала казаться мне сказкой, особенно учитывая то, что завтра выходной.

В завершение вечера мы ещё минут двадцать ржём рядом с его тачкой. И до моего затуманенного мозга не сразу доходит, что в моей комнате на втором этаже горит свет. И я совершенно точно вижу за шторой большую тёмную фигуру.

Смех застревает в горле, и я внезапно замолкаю, а сердце начинает выпригивать из груди.

– Чё, у тебя уже вертолёты пошли?
– Похлопывает меня по заднице Слава.
– Сама дойдёшь?

Понимаю о чём он с запозданием, потому что в голове вдруг стало пусто.