– Не вернусь, - повторяю четко и ясно, отходя в сторону и пропуская прохожего.

Макс молчит, застыв под козырьком кафе. Слышу его дыхание, которое перебивают посторонние звуки улицы. Он кладёт руку в передний карман джинсов, и вдруг снисходит:

– Кира - моя подруга.

Очень смешно!

– Я тоже твоя подруга, - намекаю на своеобразное понимание им слова “дружба”.

Мы вчера отлично “подружили”. И на прошлой неделе тоже. А первая наша «дружба» вообще была эпохальная.

– Нет, не подруга, - заявляет Макс, прерывая мои мысли.

– А кто?
– спрашиваю, разворачиваясь на месте и упирая руку в бок.

– Черепаха в пальто, - злится он.
– Сюда иди.

Ну, конечно! Чтобы он опять заткнул мне рот своим языком? Мне хочется слепить двухкилограммовый снежок и обрушить ему на голову, потому что его ответ… меня вообще не устраивает. Я не знаю, что хотела бы услышать. А если я не знаю, откуда это может знать он?

Перекладываю телефон в другую руку, и дую на ту, что освободилась.

– Ключи в твоём кармане, - устало говорю ему.
– Я завтра вернусь не раньше семи вечера, сегодня переночую у родителей.

И мне придётся им это как-то объяснить.

– Жень, мы вместе будем ночевать, - также устало отвечает Макс.

– Не будем, - тихо говорю я, глядя на его спортивную подтянутую фигуру.

На том конце провода протяжный вздох.

– Думаешь, я пойду в твою квартиру без тебя?

– Вчера тебя это не смущало.

– Блять. Ты мне мозг вынести решила?

Макс закидывает голову к небу так, будто спрашивая у него: “за что мне все это?”.

– Возможно… - Закусываю я губу.

– Чё ты хочешь?
– раздражается он.
– Мне что, запрещено с любыми особями женского пола разговаривать, кроме тебя?

Да! Да, да, да...

– Или мамы!
– выпаливаю, понимая, что это абсолютнейшая борзость.

– Нет у меня мамы!
– вдруг рычит Макс, и я проглатываю язык.

Молча смотрим друг на друга и дышим в трубки. Меня немного прибило последней информацией. Настолько, что я не знаю, что сказать.

Он - сирота?

А папа у него есть?

У меня столько вопросов, но я и эту информацию достала из него клещами.

Решаю притормозить.

Мой голос звучит глупо, когда лепечу:

– Эммм… извини… я…

– Забей. И иди уже сюда.

Нахмурившись, думаю.

Осматриваюсь по сторонам, ища подсказок у снежинок и сугробов.

Взвесив все «за» и «против», высокомерно заявляю:

– Подойди и забери меня.

– Если я подойду, твоей заднице пздц.

– В каком смысле?
– кокетничаю я.

– В каком захочешь.

Смеюсь.

Извращенец.

Он тоже смеется и тихо просит:

– Иди ко мне.

Отключается, оставляя за собой последнее слово.

Засовываю руки в карманы куртки.

Вдыхаю холодный январский воздух и выпускаю изо рта облачко пара.

Мне придется сдаться. Потому что я не хочу ссориться опять.

Я хочу к нему.

Медленно пускаюсь в обратный путь.

Макс засунул руки в передние карманы джинсов, подтянув плечи к ушам и наблюдая за мной из своего капюшона.

Скромно потупив взгляд, останавливаюсь рядом, глядя на его кроссовки.

Ледяные ладони обнимают мой затылок, пробравшись под волосы.

Шиплю и запрокидываю голову, накрывая его руки своими. Смотрю на него снизу вверх. На его густые светлые брови, крупный грубоватый нос, полные губы.

Он смотрит в моё лицо, большими пальцами поглаживая подбородок. Вид у него серьёзный, между бровей пролегла складка, которую мне хочется разгладить.

Макс склоняет свою голову и целует мой нос.

Закрываю глаза, и прижимаюсь им к его щеке.

– Ты просто мегера, в курсе?
– улыбается он, щекоча мою щеку губами.

– С тобой по другому никак… - шепчу я в ответ, вставая на носочки и ища его рот своим.

– Только не увлекайся… я не люблю, когда меня лечат… - склоняется он ещё ниже, чтобы мне было удобнее до него дотянуться.

– Я запомню...

Мы соединяем губы под тем самым углом, под которым обычно у нас случаются самые нецензурные поцелуи. То есть те, в которых мы жрём друг друга не стесняясь.