– Это Кристофер Орган, чудный ребенок полутора лет.

Только теперь я разобрал, что над коляской, верх которой был опущен, действительно возвышался малыш.

– Под этим мальцом сейчас шестьдесят, а то и все семьдесят фазанов, радостно сказал Клод.
– Представляешь?

– В коляску столько не войдет.

– Войдет, если коляска глубокая и если вынуть из нее матрац, а фазанов уложить аккуратно до самых краев и накрыть их сверху пеленкой. В таком состоянии они занимают удивительно мало места.

Мы встали возле насосов и ждали, когда подойдет Бесси. Было утро одного из тех теплых безветренных сентябрьских дней, когда темнеющее небо и специфический запах в воздухе предвещают скорую грозу.

– Ты смотри, по нахалке через всю деревню! Молодец, Бесси!

– Она вроде торопится.

Клод прикурил от окурка новую сигарету и сказал:

– Бесси никогда не торопится.

– Во всяком случае, это не прогулочный шаг. Да ты сам посмотри!

Он взглянул на нее сквозь табачный дым, потом вынул изо рта сигарету и присмотрелся.

– Ну?
– спросил я.

– Хм, она и правда идет довольно быстро, - осторожно заметил Клод.

– Да нет же, очень быстро, черт побери!

Наступила пауза. Клод пристально разглядывал приближавшуюся к нам женщину.

– Послушай, Гордон, а может, она боится попасть под дождь? Ну, конечно. Решила, наверно, сейчас пойдет дождь, и боится, что ребенок промокнет.

– Что она верх у коляски не может поднять?

Клод не нашелся, что на это ответить.

– Смотри, она бежит!
– воскликнул я.

Клод молча наблюдал за бегущей женщиной. Все вокруг стихло, и мне показалось, что я слышу детский плач.

– Что происходит, Клод?

Он не ответил.

– Что-то случилось с ребенком, - сказал я.
– Слышишь?

Бесси быстро приближалась и была уже ярдах в двухстах.

– Теперь слышишь?
– переспросил я.

– Слышу.

– Орет, как резаный.

Пронзительный детский крик, неистовый, оглушительный, почти истерический, нарастал с каждой секундой.

– Зашелся он у нее, что ли?
– предположил Клод.

– Может быть.

– Точно, Гордон. Поэтому она и бежит. Торопится скорей сунуть его под холодную воду.

– Наверное, ты прав, - ответил я.
– Конечно, ты прав. Но сколько шуму!

– Что бы там ни было, но, господи, только бы она перестала бежать, взмолился Клод.

В этот момент тяжелый грузовик с кирпичом нагнал Бесси. Шофер притормозил, высунулся из кабины и удивленно на нее уставился. Бесси, не обращая на него никакого внимания, продолжала бежать. Она приблизилась настолько, что я уже мог различить ее красное, запыхавшееся от бега лицо. На руках у нее были белые перчатки, очень я изящные и аккуратные, а на голове такая же белая смешная шляпка грибком.

И вдруг... прямо из коляски вылетел здоровенный фазан!

Клод издал ужасающий вопль.

Водитель грузовика надрывался от хохота.

Фазан неуклюже похлопал крыльями, стал терять высоту и свалился в траву у обочины.

3а грузовиком пристроился фургон бакалейщика и принялся сигналить, чтобы его пропустили. Бесси продолжала бежать.

И вдруг снова - фурш-ш!
– из коляски вылетел еще один фазан. За ним третий, четвертый, потом пятый.

– Эх черт!- досадовал я.
– Снотворного мало!

Клод молчал.

Последние пятьдесят ярдов Бесси неслась совсем как угорелая. Когда она свернула с дороги к заправке, птицы уже разлетались из коляски во все стороны.

– Что это такое, черт вас всех побери?
– кричала она.

– Заезжай за угол!
– заорал я на нее.
– За угол!

Но Бесси остановилась у первой же колонки и выхватила из коляски ревущего во весь голос младенца прежде, чем мы успели до нее добежать.

– Стой!
– на ходу вопил Клод.- Стой! Не трогай ребенка! Положи на место! Держи пеленку!

Однако Бесси его не слушала. А фазаны, неожиданно для себя почувствовав свободу, устремились из коляски все разом. Их и правда оказалось не менее пятидесяти. Небо над нами сплошь покрылось большими коричневыми птицами, беспорядочно хлопавшими крыльями в тщетных попытках набрать высоту.

Мы с Клодом забегали, размахивая руками и пытаясь их разогнать.

– Прочь!
– орали мы.
– Кш-ш! Пошли прочь!

Фазаны же, окончательно не пришедшие в себя после снотворного, никак не могли понять, чего мы от них хотим. Покружив с полминуты в воздухе, они вернулись и дружно расселись на фасаде моей конторы. Они расположились везде, где только можно: на краю крыши, на бетонном навесе и даже на подоконнике. Некоторые примостились на полке, где я держал бутылки с машинным маслом. Другие пытались удержаться на капотах моих старых автомобилей. А один петух с большим красивым хвостом грациозно восседал на заправочной колонке. Те фазаны, которые так и не смогли взлететь, оставались на дорожке у нас под ногами, оправляя перья и сонно моргая своими маленькими глазками.