— Ты так говоришь, будто любовь — это обязательно ограничения.

— Ты можешь думать иначе, но так и есть. Если я буду любить, то буду постоянно оценивать, насколько сильно тот или иной поступок повлияет на выбранную мной девушку, а это уже ограничения. Сейчас я не думаю о том, что мое поведение может навредить или причинить боль, просто некому. В случае влюблённости я буду стараться избежать этого, а значит, буду ограничивать себя, искать другие методы решения вопросов. А ограничивать себя и быть при этом счастливым можно лишь в случае сильных, настоящих чувств. В остальном же я не вижу смысла ставить себе рамки в виде отношений только ради регулярного секса и хорошего мнения обо мне. Я живу в своё удовольствие. И когда пойму, что есть та, которой хочется отдать часть себя и своей жизни, я буду предоставлен только ей.

— Только не факт, что она обратит на тебя внимание и поверит в чистоту твоих намерений. Репутация — вещь сильная.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что твои похождения — общеизвестны, ты и сам этого не скрываешь. А вот такие доверительные разговоры — это только слова, верить в них или нет — дело каждого. И когда ты встретишь ту, с которой захочешь построить отношения, вполне возможно, что она не поверит твоим словам, которые расценит, как попытку добиться благосклонности, и всего лишь, зато твоё прошлое будет весьма красноречиво намекать, что ты гулящий парень. Ведь все твои бывшие не будут стоять под её окнами и убеждать, что у вас всё было по договорённости, и ничего серьёзного ты им не обещал, а вот с ней всё по-другому.

— Ты сейчас на себя примеряешь ситуацию? — хмыкнул Сориан, но я видела, что в нём зародились сомнения, что его убеждения вдруг пошатнулись.

— Да даже и на себя, — пожала плечами, — появись такой на горизонте даже с уверениями в вечной любви, я бы ему не поверила. Может быть, какая-то глупенькая наивная девочка тебе и поверит, тогда вы будете счастливы, но другие…нет. Тебе придётся долго доказывать всю серьёзность своих намерений, но делать это так тонко и аккуратно, чтобы не заставить её ещё больше сомневаться.

— У тебя талант всё портить, — не потеряв веселья, сообщил Сориан, — а у меня ведь была такая красивая картинка, а ты всё замазала своими унылыми серыми рассуждениями! Не переживай за меня, милая, если я влюблюсь, то не сдамся до тех пор, пока буду знать, что у меня есть шанс.

— Один вопрос: зачем ты тратишь на меня время и силы? Отказала я — иди развлекайся сколько хочется.

— Если бы я тратил на это своё личное время, то это был бы другой разговор, а так, ты постоянно со мной, почему бы не попытаться? Есть возможность, есть время, считай, что я просто разбавляю так скуку между заданиями.

— Твоя честность иногда просто отвратительна, — заметила я.

— Но всё вышесказанное не отменяет того, что ты мне нравишься, — подмигнул он. — Если бы ты меня не привлекала, я бы даже не пытался.

— Где моя корона? — оглядела комнату, — я нравлюсь самому Сориану, это же грандиозное событие! Мне наверняка положена корона, буду на неё смотреть и гордиться собой. Потом поставлю в своей комнате на полочку и буду любоваться до самой старости.

— Заноза!

— Самодовольный индюк.

— Да почему индюк-то всегда?

— Потому что ты оброс, у тебя кудрявые волосы, если ты будешь ими встряхивать и при этом издавать похожий звук, то будешь прямо один в один, — хохотнула я.

— Женщина, что у тебя в голове? Иногда ты меня пугаешь!

— Правильно, бойся. Достанешь меня, подсыплю тебе в чай травки. Чтоб чихать хотелось, но никак не выходило. Неделю.

— Какая у тебя извращённая фантазия, — восхитился чертёжник, — я не настолько богат на выдумки, но каждая твоя шалость будет после возмещена мне удовольствием, — многозначительно кивнул он, — и если не по собственному желанию, то я найду способ вынудить тебя.

Фыркнула и закатила глаза. После ловушки, конечно, понимала, что парень не шутит, но показывать вид, что насторожилась, не стала. Но дала себе обещание, что впредь буду аккуратнее с чертёжником. Мало ли.

— Слушай, Сориан, а ты когда-нибудь влюблялся?

— Нет. Если не считать детских влюблённостей, которые на деле оказались временным увлечением и симпатией.

— А тебе хочется?

— Ника, — он одарил меня снисходительной улыбкой, — ты как маленькая. Я об этом даже не думал. Не вижу смысла. Любовь — штука такая, ей плевать на наше желание или нежелание, она просто возникнет, и никуда от неё не спрячешься.

— И что требуется от нас? — спросил Сориан, сидя в пошарпанном кресле.

В соседнем, таком же жутком кресле, сидела я. Напротив — грузный мужчина, который раз за разом промокал лоб ужасного вида платком. Мы с Сорианом только что выполнили очередное задание академии, и заказчик намекнул, что глава города был бы рад воспользоваться нашими услугами. И вот, мы сидим в небольшом кабинете, в котором просто необходимо сделать, как минимум, уборку. Затоптанный ковёр лучше и вовсе выбросить. На столе между бумагами видны следы от днища кружек. Находиться здесь было крайне неприятно, и я жаждала скорее закончить с выяснением сути проблемы и сбежать из этого логова грязи. Ужас, как в таких условиях можно работать? Но, похоже, нашего заказчика такие вопросы мало волновали. Его раскрасневшееся лицо с поросячьими глазками было столь же неприятно, как и вся обстановка вокруг. Узнав о том, зачем мы явились, мужчина обрадовался, но вот странность — на вопросы о деле отвечал неохотно, то ли от незнания, то ли по каким-то другим причинам.