– Мастер Риз, – начал отец невесты, – поскольку неотложные дела торопят тебя продолжить свой путь, думаю, будет лучше, если мы не станем затягивать церемонию и пойдём. А после свадьбы обсудим основные детали договора. Прошу. – он указал на дверь холла. – Всё готово.

Подъехавшая Цера спешилась, и вынув из-за пояса топоры, передала их десятнику. Она заранее выяснила обычаи здешних обитателей и знала – в кастерию вход с оружием воспрещался. По обряду она представляла собой одного из родителей брачующихся. Как здесь говорили – посажённая мать.

За дверями, в которые больше никого не пустили, их встретили трое – сам священник и двое его помощников. Осенив вошедших кругом, очищая от скверны, оставляя её в холле, их проводили внутрь, где и должно было проходить таинство.

Попав в кастерию, Риз испытал подзабытое трепетное чувство, словно окунулся в детство. В Сагрне он почти не заходил в священное место, да и делал это исключительно для видимости. Но сейчас… Сейчас другое дело. Слова, сказанные священником, встретили в его душе искренний отклик, клятва верности накладывала определённые обязательства, а требование любить свою суженную, примиряло с действительностью. И он постарается полюбить.

– Целуйтесь, дети мои и будьте счастливы.

Бранда красивым жестом откинула, открывая лицо, фату. Щёки её зарделись, она скромно прикрыла глаза, ожидая поцелуя.

Риз потянулся к ней. Его пугало отсутствие каких-либо чувств к девушке – это было неправильно. Юноша коснулся губами её губ, задержался, напряжённо прислушиваясь к себе, ища в глубине души малейшую зацепку, чтобы хоть чуть-чуть оправдать это движение, разбудить в себе то, что позволит ему разделить с ней ложе, разделить с ней жизнь.

Риз закрыл глаза. Ощутил, как её губы стали влажными, ощутил еле уловимое движение навстречу, побуждаемое желанием, до этого момента сдерживаемое приличиями и теперь ищущее выхода. Он очень хотел ответить, но у него ничего не получалось.

И вдруг его рука сама легла ей на талию и притянула к себе. Сердце заколотилось, готовясь выпрыгнуть из горла. Чувство бесконечной нежности волной накрыло сущность, с лёгкостью выбрасывая оттуда и мага, и дракона. Он захотел. Но не её. Другую.

Риз отпрянул. Ледяной озноб пробежал по спине. Он поспешил вновь закрыться – то что он испытал, не имело право на существование.

– Прости. – тихо произнёс юноша, словно извиняясь за невольную измену.

– Ничего. – также ещё слышно ответила Бранда, по-своему поняв поступок жениха.

– Терпение, мой друг. – грубо нарушая торжественность момента, громко сказал Гордон. – У тебя вся ночь впереди. – он уже готов был расхохотаться, но вспомнил, что в кастерии неприлично так себя вести, и прикрыл рот кулаком, ограничившись лёгким похлопыванием зятя по плечу.

– Идите с миром. – закончил церемонию священник. – Да хранит вас Азаар!

Риз не знал куда деваться, он крайне неуютно чувствовал себя рядом с Брандой. Совершенно потерявшись, юноша взял её за руку и направился в сторону выхода, делая всё это машинально, мало понимая зачем.

– Что-то случилось? – спросила на ухо Цера, когда они все покинули кастерию. В её голосе проступала озабоченность состоянием мага, которое ей, хорошо успевшей его узнать, не укрылось от её внимания. – Что-то не так?

– Нет, всё хорошо. – юноша натужно улыбнулся. – Я в порядке.

– Я вижу. – скептически заметила посажённая мать. – Будто змею увидел.

Её слова заглушили приветственные крики, собравшейся на торжество, толпы. Из неё выделилась дородная женщина с большим деревянным подносом, накрытым разноцветным, украшенным орнаментом рушником, на котором лежал каравай. Она с поклоном подошла к девушке. Бранда откинула фату, позволяя собравшимся смотреть на её лицо, что по обычаю было запрещено, пока она ходила в невестах, и взяла в руки, лежавший рядом с караваем, нож.

– Режь! Режь. Режь. – принялись кричать собравшиеся.

Бранда, краснея от смущения, взялась неумело резать хрустящую корочку, упрямо ломающуюся где угодно, но не там, где вела ножом новоиспечённая жена. Наконец ей удалось вырезать треугольный кусочек.

Риз, потихоньку поддаваясь всеобщему веселью, с интересом наблюдал за ней.

– Корми! Корми! Корми! – не унималась толпа, забрасывая новобрачных зёрнами. Пошедший крупный снег дополнил картину праздника, символизируя чистоту брака.

Бранда аккуратно взяла отрезанный ломоть, и подставив ладошку, чтобы не обронить крошки, поднесла ко рту мужа. Мокрые снежинки торопились прилипнуть к хлебу, желая быть съеденными в качестве свадебного пирога.

– Я что, должен это съесть? – смущённо улыбаясь, спросил Риз, которому никогда не приходилось присутствовать на свадьбах.