— Криста, чему ты так радуешься? — упрекнула она. — Я рассказывала тебе, что произошло, я не хочу повторения постороннего вмешательства в сознание. Без магии я постоянно становлюсь чьей-то марионеткой, я от этого устала и совершенно не хочу воевать с самим генералом Данери, которому совершенно не нравлюсь, не хочу, чтобы бабушка Бердайн в это вмешивалась, не хочу ссор и раздоров.

Криста пораженно смотрела на ту, которую искренне считала сестрой, на строгое, почти суровое девичье лицо, на крепко сжатые в тонкую линию губы, на твёрдый взгляд. 

— Сейчас мое сердце молчит, понимаешь? — тихо, с надрывом проговорила Еления. — И пусть молчит. Так будет лучше для всех. Пока нам лучше с Маем не видеться и, желательно, больше не разговаривать.

— Для кого будет лучше?! Для тебя?! — недовольно вспылила фурия.

— Особенно для меня, — горько усмехнулась девушка. — Несколько лет я металась... между Майстримом и Рональдом. Меня тянуло то к одному, то к другому, часто я не понимала, почему снова становился безразличен один или другой, копалась в себе, считая себя испорченной и легкомысленной. Дурной. Потом словно забывала обо всем, краешком сознания понимая, что со мной что-то не так, сердцем чувствуя беспокойство, но я держала всё в себе, было стыдно кому-то рассказать о своих метаниях... — нервно выговаривалась Еления.

— И очень зря, — вставила фурия. — Возможно, что мы вместе разобрались бы, в чём дело, или догадались бы, ведь сейчас ты догадалась обо всём. Сама догадалась!

— Крис, но возможно, я не права, хотя верится в это с трудом. У меня нет доказательств, хотя я уверена, что благодаря двум высокопоставленным мужчинам Ровении, от которых я никогда не заподозрила бы подлости, я несколько лет не была хозяйкой сама себе, своим чувствам, — я была жалкой марионеткой.

— Не говори так! Это герцог Данери станет жалким, когда тётя Мадлен обо всём узнает! — зло процедила фурия, гневно сверкнув глазами. — Да она его... — кровожадно начала она, и такое злое и жестокое лицо стало у подруги, что Еля испугалась: сейчас Криста трансформируется в боевую ипостась.

— Ты обещала! — резко и недовольно прервала подругу Еля. — Поклялась ничего и никому не говорить! Мадлен, больше чем кто либо, заслужила счастье, и я не хочу стать причиной её разбитого сердца. И, в конце концов, это мои умозаключения, доказательств нет. Майстрим знает, но молчит. И пусть молчит... его молчание — лишнее доказательство моей догадки. К тому же... — Еления уверенно кивнула собственным мыслям, взгляд, обращённый на подругу, стал стальным, — что было, то прошло. Я это пережила. Больше никто пострадать не должен.

Несколько недель Еления мучительно размышляла над тем, кто же были те недоброжелатели, которые несколько лет так бесцеремонно влияли на её чувства и мысли, руководили ею как марионеткой.

В итоге, проанализировав события, диалоги, встречи, на которые раньше она не обращала внимание, изучив кандидатуры подозреваемых, используя метод исключения, девушка пришла к неутешительному выводу: ею манипулировали братья Данери. 

Кроме них, никому не под силу совершить подобное. Да и не нужно. А с генералом Кассом Данери и герцогом Эдвардом Данери она часто общалась.

Теперь уже Еления по-другому смотрела на неожиданные непонятные визиты генерала, после которых она странно себя чувствовала: становилась апатичной, выжатой словно лимон и часто хотела спать. Припомнила, как несколько раз видела свой амулет в руках у улыбающегося мужа приёмной матери, который восхищался искусной редкой работой.

Более того, в последнее время Эдвард Данери странно смотрел на неё, с непонятной виной в глазах, с сожалением и, в то же время, настороженно, — словно не знал, что от неё можно ожидать. Теперь эти взгляды стали понятны.

— Но муж тёти подлец! — гневно процедила Криста.

— Не по отношению к Мадлен и детям. Просто я... — Еля соединила тонкие пальцы рук в тугой замок на коленях, опустила взгляд, и Криста увидела, как костяшки пальцев побелели, — настолько сильно Еления их сжала, — чужая для него. Я — никто. Поэтому меня было не жаль.

— Еленька, родная моя, — Криста подскочила и подбежала к подруге, которая сейчас выглядела очень несчастной, хотя и пыталась выглядеть спокойной. Фурия крепко обняла её, прижав к себе. — Я не подозревала, насколько тебе больно! Только ты не думай, что мы тоже такие, ты же для нас всё равно что родная! Ты мне ближе, чем сёстры!

— Крис, я знаю, — взгляд землянки потеплел, в ответ она тоже обняла расстроенную девушку. — Я тоже очень тебя люблю. Всех вас люблю. И именно поэтому не буду брать с тебя кровную клятву о молчании, — ты слишком дорога мне, я не переживу, если по моей вине что-то случится с тобой. Но пообещай, что от тебя никто и никогда не узнает о том, что я доверила тебе. Ни Мадлен, ни бабушка Бердайн, ни твоя мама, ни тетушка Ордайн. Никто.

 — Никогда и никому. Обещаю! Только ты не переживай! А с этим Данери я сама разберусь, — взгляд Кристы вновь вспыхнул злостью.