— Баба, ии на уй. Так?

— Дурной! Ну правда, не ругайся при нас.

— О`кей, Еля. Договорились.

Клей

К клубу я подъехал немногим позже Фила — снег, падающий на капот его “Патрика” таял практически моментально. В будни он каждое утро гонял отвозить Риту на учебу, а после того, как заканчивалась ее последняя пара, забирал с универа, невзирая ни на какие дела, загрузы или планы, и изменять привычному ритуалу не собирался. К первой паре, ко второй, на пять минут или на полный учебный день — не важно. Своего Ангелочка он возил и забирал исключительно сам. Фил лишь однажды отступил от этого правила, когда мы поехали к универу не за Ритой, а перетереть с оборзевшим ящером, назвавшим ее телкой. Пацанчик сперва гнул пальцы, прикрываясь своими не менее выебистыми корешами и тем, что их больше, а когда мы с Мистиком без особого напряга всех их притушили, как-то сразу схлопнулся и видимо прочекал, что выебываться в сторону Риты не стоит даже за спиной Фила. Он один хрен узнает и выцепит. А пара ударов достаточно плотно закрепили эту мысль в его башке. Только Филыч возил Ритку далеко не из-за слухов или подобной хрени. Ему нравился сам процесс. И мой, похожий, вштырил меня не меньше. Если точнее, то сегодня я впервые подвез Елю от дома до клиники и попил с ней кофе в кабинете, болтая ни о чем, но меня так протаращило с этого, что всю дорогу в "Feelings" улыбался до ушей. Ещё и Еля поцеловала меня на прощание… Это же вообще, огонь!

Запарковав "Вольвешник" рядом с "Крузаками" охраны Фила, я зашёл через служебный вход, кивнул Гуре и пошел прямиком в студию — Филыч с Мистиком по обыкновению зависали там до обеда, а Мистик так и до вечера мог залипнуть.

— Йо, что-то новое, братка? — спросил я Мистика, кивающему в такт музыке, звучащей через колонки.

— Угу. Филыча похоже поперло, — кивнул он на стекло, за которым у стойки микрофона, покачивая ладонью, стоял Фил в наушниках и с закрытыми глазами.

— Уже записались? — придвинув и опустившись на второе кресло, я потянулся к регулятору громкости, чтобы сделать музыку погромче.

— Не. Он ещё пока раскачивается, но, бля буду, это точняк бомба!

Хрен знает каким макаром Мистик без слов понимал, что от него хочет Фил, но после нескольких его движений и ответных манипуляций с пультом звучащий бит стал чуть медленнее и к нему добавилось пара аккордов расстроенного рояля, от которых меня прибило на раз-два. Что-то подобное было, когда Филыч записывал свою "Молитву", но тогда я видел текст, знал, что будет жесть, и типа успел морально подготовиться, а сейчас от одной только музыки ощущение тревоги и какого-то надвигающегося пиздеца херачило по мозгам в разы сильнее. Я видел как пишется Фил, знал, что все, что он зачитает — его поток мыслей на звучащую в наушниках музыку и чистой воды экспромт, но каждая запись вгоняла меня в состояние, когда стрёмно сделать лишний вдох. Я не догонял, как можно вот так, с потолка, выдавать текст, ещё и в рифму, и реально очковал спугнуть состояние Фила, а он подошел вплотную к микрофону, накрыл его ладонями, уже провалившись в музыку с головой, и на очередном повторе глухим голосом начал выдавать строчку за строчкой так, будто читал с листа:

В белой палате среди белых стен

Шепот чуть слышный в биении вен:

"Боже спаси, дай ей сил и терпения,

Лучше меня забери во владения.

Хочешь, хоть в ад, хоть в гиену кипящую,

Ты забери мою душу просящую."

Губы дрожат, молят ночь напролет.

Только надежда никогда не умрет.

Мистик быстро подкрутил пару своих крутилок на пульте, добавляя скорости ритму, а голос Фила стал звучать резче и жёстче, словно удары плетью:

Пульс нитевидный, дыхание рваное,

Крики врачей, злые, грубые, бранные:

"Ну же, дыши! Блядь, борись до победного!

Вспомни про мать, она ждёт тебя бледная!

Сука, куда? Умирать не приказано!

Скальпель, зажим! Ты держись, кому сказано!

Дайте разряд! Дай ещё, твою в рот!"

Эта надежда никогда не умрет.

Новая чехарда, и через динамики на нас обрушилось срывающееся дыхание и строки, впечатывающиеся прямиком в мозг:

Можно упасть, натыкаясь на стены.

Можно простить и врага, и измены.

Можно пойти, если кто-то пошлет,

Только надежда никогда не умрет!

Ночью темно, но дожить до рассвета час,

Верь, будет жизнь, вытри слезы и встань сейчас!

Кончится ночь, солнце точно взойдет,

Если надежда в тебе не умрет!

Буквально проорав последнюю строку, Фил резко отшатнулся от микрофона, словно его ударило током, скинул наушники на держатель и несколько минут дышал загнанной лошадью, прислонившись затылком к стене. Подняв взгляд на Мистика, дёрнул подбородком, спрашивая как записалось и после ответного жеста, что все ок, как всегда, посмотрел уже на меня:

— Клей, помнишь батя говорил про "Олимп"? Я хочу попробовать. Как думаешь, соберём?

— Когда? — спросил я, ни капли не сомневаясь, что билеты начнут бронировать сразу после поста в группе о грядущем полномасштабном концерте Фила и разлетятся уже в первые часы старта продаж.

— После мартовских праздников. Хочу выйти с новой программой, чтобы вообще ни одной старой песни. Может, только “Молитву”. Если надо, лазерщиков снова подтянем, можно "Онлайнов" позвать, чтобы они нам запись нормальную сделали… Короче, хочу расхерачить так, чтобы город потом на ушах стоял. Зайдет или рано еще?