— Поцелуй меня, пельмешка.

— А как же твое "нельзя"? — оборачивается, опираясь ладонями на столешницу, а в темных глазах искрится, буянит сумасшедшее желание услышать ответ, который я произнесу и без подсказок, но немного по-другому:

— А ты поцелуй меня так, чтобы я забыла про него, Макс.

Медленно подходит, наклоняется и касается губами так, как умеет только он. Пронзительно нежно, чтобы оторваться и не ответить, и мучительно горячо, чтобы вспоминать о своих запретах. Но ни он, ни я не заходим дальше, хотя оба дышим друг другу в губы красноречивее любых слов. Макс отстраняется первым, а я пьяно улыбаюсь его хриплому:

— Елечка, нам нельзя.

— Но очень хочется, — низ живота буквально сводит от вида вздыбившегося под брюками члена.

— Вообще капец как, — делает шаг назад, шумно выдыхает, пытаясь успокоиться, с нежностью смотрит на мой живот, потом на грудь и сглатывает.

— Дотерпим?

— Говно вопрос, Еля. Я обещаю.

На сменяющихся картинках две квартиры с голыми стенами. Обе трёшки, обе в только что отстроенных домах, но один в центре города, в элитном районе, а второй в спальном, тоже далеко не простом. Макс, тычет вилкой в один из снимков, с панорамой, снятой из окна, и бубнит с набитым ртом:

— Вот тут садик, с другой стороны дома школа. До больницы пять минут пешком топать, — тянется к телефону, перелистывает несколько фотографий и показывает четырёхэтажное здание. — Во. Я с директором пообщался, вроде норм тетка. Там форма у них, два языка с первого класса и народа в классах немного, чтобы учить лучше. Типа больше внимания на ученика. Вообще огонь для Миры.

— Макс, — я хохочу его разошедшимся на несколько лет вперёд планам и мотаю головой. — Я ещё даже не родила, а ты уже в школу сходил. В родительский комитет ещё не записывался?

— И чё такого? — искренне удивляется он, передвигаясь ближе. — Мы сейчас с тобой купим первую попавшуюся, родим, а потом бегать с малой за километр по садикам-школам? — снова листает снимки. — Тут ещё парковка есть подземная, я два места рядом забронировал. Короче можно на лифте сразу до машины. И застройщик сказал, что автомойка будет прямо на парковке. Не, в том тоже есть, но уже без мойки. Только парковка. И ещё этот, как его, — щелкает пальцами, вспоминая, — консьерж. Ну и тебе до работы ближе.

— Нам так сильно нужен консьерж? — спрашиваю и улыбаюсь, когда Макс жмёт плечами:

— Да как бы не факт. Только риелтор так про него навяливал, вот я и подумал, что это важно.

— Мне кажется, что мойка для тебя важнее, — возвращаюсь к серии снимков просторной квартиры в центре, потом заново пересматриваю ничуть не меньшую в спальном районе и сравниваю, прикидывая плюсы и минусы каждой.

Обе с шикарными видами из окон, но в центре большую часть занимают высотки, а в спальном — располагающийся поблизости парк. И ещё в ней большая кухня, а не уголок, совмещенный с гостиной, плюс раздельная с туалетом ванная, что тоже немаловажно. Ну и цена. На разницу можно отгрохать ремонт и полностью обставить квартиру мебелью. Даже останется, если все грамотно посчитать.

— Эта, — решительно показываю "менее пафосную", а Макс, кивнув, забирает телефон, отбивает в нем коротенькое сообщение и со счастливым лицом поднимает стакан сока:

— О'кей. Завтра сгоняем за ключами и к дизайнеру.

— В смысле, завтра? Ты ее уже купил что ли?

— Угу, — улыбается от уха до уха. — Так-то на обе бронь повесил, чтобы не ушли, и бригаду нашел. Тебе только выбрать, что где клеить и чё по мебели.

— Макс!

— А чё, Макс? С малой в этой, — обводит рукой кухню, — не варик. Только толкаться и друг у друга на головах сидеть, а там у нас и детская будет, и спальня своя…

— С большой кроватью? — спрашиваю так, будто от этого факта изменится уже принятое не мной решение.

— А то! Самую большую, какую только сможем туда впихнуть. Я там по каталогам посмотрел и пару вариантов в закладки добавил.

— О'кей. Тогда я не против, — встаю, собираю пустые тарелки и рычу на попытку их отобрать. — Макс, мне не тяжело!

— Мне как бы тоже!

— Макс! — выразительно смотрю на него, перевожу взгляд на свой трезвонящий телефон и, опустив тарелки в мойку, беру его в руки, не решаясь отвечать на звонок. — Лучше поищи самую большую ванную, чтобы нам было в ней удобно.

— О'кей, — кивает, а я все же отвечаю на звонок:

— Да, мамуль.

— Лиза! Что у вас стряслось с Борей? Какие запреты на приближение? Он мне звонил весь в слезах. Лиза! Ты правда ему изменила!? Как ты могла? Ты с ума сошла?

Мама срывается в слезы, Макс, слышавший все от и до, подрывается, скрежеща зубами, но я останавливаю его, показываю, чтобы сел обратно, и жалею, что ещё в отделении не прибила Рокотова лично.

— Лизочка, ну что ты молчишь? Скажи мне хоть что-нибудь!