— Елизавета Павловна, там к вам мужчина пришел без записи, — произнесла Алина после робкого стука в дверь.

— Скажи, что я сейчас подойду, — ответила я, ни минуты не сомневаясь в том, что это Макс, и улыбаясь тому, что Алина его не узнала.

Закончила заполнять карточку, поправила волосы и даже мысленно выстроила свою шутливую обвинительную речь за первый звонок, на который он не ответил. Вышла в зал и опешила:

— Какого дьявола, Рокотов?

— Лиза, нам необходимо поговорить, — проигнорировав мое обращение, Боря широко улыбнулся, будто стоял перед камерой на ковровой дорожке в Каннах. — Я несколько раз звонил тебе, заезжал домой…

— Удачи, дверь там, — показав направление, развернулась, чтобы уйти, но Рокотов вцепился в мое запястье.

— Лиза, мы же взрослые люди, — начал он свою до тошноты привычную песню, которую я могла с лёгкостью закончить за него.

— Убери свои руки, — прошипела я, пытаясь освободиться. — Все, что я хотела, я тебе уже сказала. И выяснять отношения, которых уже нет, на людях — далеко не взрослый поступок, Боря.

— А как мне прикажешь с тобой поговорить, если ты банально не хочешь ответить на звонок, а? Неужели так сложно уделить мне минуту своего времени? — Рокотов заводился все сильнее, и его пальцы, словно тиски, впивались в мою руку, не выпуская и причиняя боль. И то что в зале были люди не умаляло, а только подстёгивало его настрой устроить выяснение отношений здесь и сейчас.

— Я повторю один раз, Боря. Отпусти мою руку и покинь клинику.

— Или что? — рассмеялся он. — Охрану вызовешь, как дома? Ну так вызывай. Я все равно скажу то, что хотел.

— Боря! Мне больно! — скривилась я от усилившегося давления.

— А мне, по-твоему, приятно, что ты послала к чертям все, что было между нами? Какой-то мажорчик вскружил тебе голову, а ты уши развесила, — Рокотов гадко улыбнулся и медленно произнес. — Я простил тебе эту минутную слабость, но второй такой шалости уже не позволю.

— И кто это тебе сказал, что я буду спрашивать твоего разрешения, — с вызовом спросила я и улыбнулась, когда услышала голос Алины — она без подсказок догадалась позвонить в полицию и попросила прислать наряд в клинику. — Отпусти меня по-хорошему, Боря.

— Отпущу, когда мы с тобой поговорим, Лиза.

— Дядя, ты явно что-то попутал.

Хрипящий от клокочущей ярости рык от дверей заставил Рокотова обернуться, а меня болезненно вскрикнуть — выпустить мою руку Боря явно забыл или всерьез не собирался этого делать. Вот только для него это послужило поводом для смешка, а для Макса спусковым крючком. Не медля ни секунды, он в два шага пролетел расстояние от дверей до Рокотова и с ужасающей силой впечатал свой побелевший от напряжения кулак ему в лицо. Алинка испуганно завизжала и спряталась за стойкой, посетители поспешно шарахнулись в разные стороны, стараясь как можно скорее оказаться подальше от эпицентра развязавшейся драки, а я только и смогла, что стоять с открытым ртом, не в силах остановить это побоище и в то же время поражаясь ярости, с которой Макс наносил удар за ударом, оттесняя от меня Рокотова и не давая приблизиться.

— Тебе, сука, русским по белому сказали отпустить! — рычал Максим, уворачиваясь от ударов и тут же нанося по два, а то и по три в ответ.

Жестоких, безумных по силе и каждый раз попадающих точно в цель. Он бил без жалости, раз за разом вкладывая в удар всю свою злость, не замечая мелькающих кулаков Рокотова и игнорируя их, словно сошедший с ума и обезумевший от вида и запаха крови бойцовский пес. Скинув пальто на пол, Макс расстегнул пиджак, подтянул выше рукава и усмехнулся:

— Ну как, дядя? Все еще хочешь поговорить? Пошли выйдем и поговорим.

— Я тебя по судам затаскаю, щенок! — сплюнув под ноги, Рокотов обвел взглядом посетителей и рассмеялся. — У меня есть свидетели, мажорчик, не отвертишься.

— Да? А без свидетелей, один на один, ссышься, дядя? Или ты смелый только с теми, кто не сможет ответить? — Максим провел тыльной стороной ладони по разбитой губе, посмотрел на оставшийся на ней след крови и расплылся в хищной улыбке. — Зря ты сюда сунулся, Боречка. А за то, что сделал Еле больно, — хрустнул костяшками, стискивая кулаки, — пизда тебе, — прорычал и с ревом рванул вперед.

И черт знает, чем бы закончилась эта драка, если бы не приехали два наряда полиции, вызванной Алиной. Влетев в зал, полицейские без разбирательств заломали руки и Рокотову, и Максу, уронили обоих лицом на пол, а у меня только в этот момент прорезался голос и я заорала, как резаная:

— Вы что творите!? Отпустите Максима!

— Гражданочка, разберемся, — огрызнулся один из сотрудников, но меня несло по полной.

Я отпихнула двоих мужчин, вжимающих в пол и заламывающих руки за спину рычащему зверем Максиму, и проорала в ответ на попытку меня оттащить:

— Только троньте, я беременная!

Не знаю, подействовал ли мой крик или все же полицейские решили, что действительно не стоит лишний раз трогать девушку в положении, но ни один из них не тронул меня. А я помогла подняться Максу, усадила его на диванчик и разревелась, увидев опухшие и разбитые губы.

— Алина, принеси аптечку! — рявкнула застывшей каменным изваянием девушке и зашептала Максиму, оттирая кровь и дуя на сбитые костяшки, — Дурной. Он же мог снова избить тебя…

— Ага, сейчас. Раньше обломается, — поморщившись от прикосновения стерильной салфетки к губам, Макс бросил злой взгляд в сторону Рокотова. — Ещё раз объявится, прибью нахер.