Колдовство колдовством, может и в какой - то древней магии было дело, а лорд здорово нервничал, пока ждал жену.

Вдруг не придет? Втемяшит в башку что нибудь, как всегда? Опять ведь придется окриками и хлыстом! А вот теперь этого почему - то не хотелось... Не сейчас! Сегодня такой замечательный день. Шелковый, бело - голубой, перевитый бусинами и бисером, пересыпаный смешками и недосказанностью, теплый, нежный! Даже и вьюга за окном успокоилась вроде, сменив гнев на милость, а жесткую крупку на крупный снег. Хлыст всё испортит...

Когда Беллиора вошла в кабинет, туша о ладони всё ещё пылающие щёки, Дьорн подозвал ее ближе.

– Вот, - глухо выдохнул, положив на стол маленькую шкатулку из темного камня - Посмотри. Может, подойдет тебе? А то так... Валяются просто...

Откинув гладкую крышку шкатулки, Белла залюбовалась украшениями.

Протянув руку, девушка погладила пальцами две длинные серебрянные подвески в форме сердечек и точно такой же кулон на длинной, причудливо извитой цепи. Камни во вставках переливались всеми оттенками от голубого до аквамаринового.

– Это моей матери, - каким - то странным тоном произнес Дьорн, прикусывая сигару - Она их почти не носила, говорила, не по рангу ей... На моей памяти пару раз надела. Отец... подарил.

Лорд отвернулся к окну. Ощущение было таким, будто снег теперь летел прямо в глаза, а в грудь положили моток крепких, перепутанных между собой канатов.

"Мать, надев подвески, взглянула на себя в круглое, маленькое зеркальце.

Тогда тоже была зима, и такой же снег. В доме уютно пахло свежевыпеченными булками, корицей и горячим какао, которое обожал маленький Дьорн.

– Мама, - мальчишка засмеялся и захлопал в ладошки - Ты красивая! Красивые какие сережки!

– Ой, да ну, брось!
– расхохоталась мать - Не по рангу мне эти цацки. Это для них, для знати. А я повариха. Да и зачем мне оно? У меня одно украшение, всех этих каменьев дороже!

– Какое?
– мальчик радостно захихикал, сжимая кулачки и уже зная, что она ответит.

Вместо слов, мать сгребла сына в охапку и принялась весело тормошить... Снег пошел сильнее." 

...Снег пошел сильнее, сигара сломалась, подчиняясь красивым, сильным, мужским пальцам, а Беллиора замерла, опьяненная странным ощущением момента.

Тихий, ласковый день, шорох идущих часов, шаги слуг, перешепотки и перевозгласы ругающихся между собой швей, скрип снега под ногами далеких прохожих и...

...вновь вернувшаяся утренняя муторность.

Еще проснувшись, леди Патрелл почувствовала легкую тошноту. Это мало озаботило девушку. Она, Беллиора, вообще слабого здоровья, как говорит лорд, "дохлая". Да и нервность, и истеричность. Надо сказать, что истеричные личности чувствуют хоть в радости, хоть в горе одно и тоже: слабость, головную боль и тревогу. Такую дрожь внутри...

Вот то самое, что чувствовала сейчас Белла. 

– Ну и как, Бабочка? Возьмешь?

Прошла целая маграхова вечность, прежде чем она ответила...

– Это очень дорого, геррн. Эти украшения стоят целое состояние. Если наделы Патрелл и Анкрейм соединить вместе и продать, вырученных денег хватит только лишь на подвески, может быть... Старинная работа, нечто фамильное, большая историческая ценность. Я, вообще - то, неважно в этом разбираюсь. Но... Даже не в том дело. Скорее всего, это ценно именно... для вас? Да?

– Возьмешь или нет?

Беллиора сглотнула липкий, густой комок. Не хватало еще, чтоб ее вытошнило прямо на стол. Во первых, это будет омерзительно. А во вторых, лорд, ставший последнее время каким - то странным, поднимет переполох и они, в итоге, вообще никуда не поедут!

– Да, геррн, - твердо ответила, радуясь, что тошнота ушла - Конечно. Я надену их. На один вечер, а потом верну вам. Такие вещи надо держать в сейфе, мои родители так и делали.

Закрыв шкатулку, Белла осторожно подошла к мужу.

– Спасибо, - сказала она, робко касаясь его руки и почему - то боясь поднять взгляд.

В ответ бастард покивал головой, растерянно ответив на рукопожатие.

– Не за что, Белла. Может, выпьем кофе? Со сливками?

При слове "сливки" тошнота, притаившаяся было далеко в животе, вдруг выскочила оттуда и радостно запрыгала где - то в горле девушки.

– Ой, нет! Без сливок. И без молока, вообще без молока! Молоко это гадость и мерзость!

Потрясенный Дьорн медленно повернул голову и удивленно посмотрел на супругу.