Шрифт:
– Грязнокровый мужлан!
– выхрипнула девка, вжимаясь в мягкую обивку стены - Провалитесь вы сквозь землю! Вы...
Экипаж коротко тряхнуло. Потом, мерно постукивая колесами, он пошел ровнее.
Благополучно миновав полуразрушенные наделы Анкрейм, пересеча бездорожье и короткие нейтральные полосы, повозка двигалась теперь по землям Патрелл.
К дому.
Глава 3
Если бы баронесса не фырчала всю дорогу, не закатывала глаза и поменьше бы тратила сил на то, чтобы выразить нежеланному будущему мужу презрение и ненависть размером с весь Аргарон, то глянув в окно, смогла бы оценить всю мощь, красоту и комфорт своего нового дома.
Земли Патрелл, хоть и были застроены густо и широко, обращали внимание на простоту и уют жилищ и дворов. Строения, простые и легкие, не несли на себе "печати прошлого" - покойный прежний владелец наделов совсем не был ренегатом и сторонником заржавевших, проросших временем устоев. Вильярд, храни его Боги, любил обновления, щедро черпая напитки новизны из бурных потоков крупных городов и столиц.
Жители земель называли себя не иначе, как "горожане", совершенно отметая прочь факт нахождения себя всего навсего в одной из провинций. Наделы Патрелл всё же провинция, хотя и крупная, внешне претендующая на звание города, однако быть им не могущая никак и ни за что.
Сейчас был уже яркий день, ясный, не по осеннему теплый. Лучи Аргара пронизывали воздух насквозь, легко касаясь чуть покатых, деревянных крыш и стен домов из молочного камня.
Этот материал, совсем новый, но уже хорошо зарекомендовавший себя при постройках домов в городах, использовался ныне покойным лордом всюду. Строения, собранные из него, грозили вскоре вытеснить собой прежние, тяжеловесные, темнеющие, рушащиеся, напоминающие чем - то склепы или даже развалюхи поместья Анкрейм... Прошлое, гибнущее, но всё ещё цепляющееся за жизнь тонкими, липкими лапками агонии и памяти.
Миновав главную площадь и центральные улицы, запорошенные опадающей листвой и желтеющими иголками лайзикса, экипаж, мерно простучав колесами по плотно пригнанным каменным плитам, въехал в широко распахнутые ворота во двор особняка Патрелл и замер прямо у входа.
– Захлопни пасть, гребаная Бабочка!
– рявкнул корн - лорд, всё таки не выдержав непрекаращающихся всю дорогу стенаний баронессы - Заткни свой великолепный хлебальник и послушай меня, дорогая.
Развернувшись, положил руку на ручку дверцы:
– Ты на моей территории, геррна Ржавая Пила. Изволь подчиняться моим правилам. Расклад такой: сейчас тебя приведут в порядок и ты отправишься дрыхнуть до вечера. Вечером - наша свадьба. А после...
Неровно и погано гоготнул. Щурясь, четко отследил округлившиеся от страха глаза паршивки. Сдавленное и злое дыхание грязнули ласкало слух.
– После свадьбы, геррна Лужёная Глотка, я тебя повеселю. Что расшипелась? Потеряла голос оттого, что базлала всю дорогу? Лечи горло, готовься к ночи. Придётся тебе, стерве, еще поорать... Погромче! Так, чтоб твой папочка в Анкрейм услышал и твоя шлюшка сестренка обзавидовалась! И гонор свой засунь в одно место. Аристократка... Грязь из под ногтей сперва вычисти!
Баронесса подобрала под себя ноги и шумно сдула с лица упавшие на него белые пряди.
Медленно поднявшись, оперлась рукой о спинку сидения.
– Как вам будет угодно, геррн Патрелл.
– парировала осипшим голосом и внезапно спокойным тоном - Но всё же разрешите мне ответить вам. Мои грязные руки не так ужасны, как ваша... ГРЯЗНАЯ КРОВЬ. И насчет ночи... Не надо преувеличивать. Это просто некрасиво. Неблагородно. Хотя где уж вам знать такие тонкости... БАСТАРД.
Громогласно от души изругав последними словами баронессу, не без удовольствия отметил, что её голубые глаза всё же заблестели от слез.
Распахнув дверцу и выйдя из экипажа, корн - лорд перепоручил заботу о невесте подбежавшим слугам. Сам же, полыхая гневом и желанием, пошел в дом, лихорадочно соображая, с кем немедленно это желание избыть.
А соображать долго и не пришлось! Молоденькая, веснушчатая горничная сама налетела на него в холле, уронив поднос с чистой посудой, ойкнув, растянула рот в похабной улыбке, безошибочно почувствовав жар ярости и кипящей мужской похоти.
– Идём со мной, - велел Дьорн служанке, абсолютно не церемонясь.
Если честно сказать, церемониться с бабами он никогда и не умел, да и не хотел, а теперь хватит ему и баронессы. Ох, чуял наследник, Бабочка ещё попьет его крови, да прямо из сердца!
Отвратительно желанная стерва! Гонористая, спесивая тварь!
Окоротить её надо сразу, пока на шею не влезла...
В небольшом кабинете покойного отца бастард развернул хихикающую девку спиной к себе и прижал животом к бархатистой поверхности массивного письменного стола. Немного потискав плотные, большие груди, задрал юбку.