— …Оттого, что официальная наука нос воротит от психодинамического поля, оно никуда не делось, Алексей Николаич! — воинственно напирал сосед. — Это же истинное мракобесие — думать, будто гипнотизер словами внушает! Нонсенс полнейший, средневековая вера в заклинания! Не-ет, тот же Мессинг воспринимал пси-хо-поле человека!

— Да что вы мне словами внушаете? У нас, вон, в цеху военпред есть! — контратаковал Трофимов. — Так из него это ваше психополе прет, как вода из брандспойта!

Я насторожился.

— Военпред? — Евгений Иванович непонимающе дернул бровью.

— А вы что думаете, военным не нужны микросхемы? — хихикнул пьяненький начальник цеха. — Да они вообще, будь их воля, всё под себя загребли бы! Хотя на нашего грех жаловаться, мужик классный. Правда, есть в нем нечто такое… — он неопределенно повертел ладонью, словно лампочку выкручивая, и вздохнул. — А что вы хотите? Его еще в детдоме обидели — один раз и на всю жизнь! Имя вписали… Знаете, какое? Дик! Представляете? Дик Владимирович Сухов! Как обозвали! М-м… О чем бишь я? А! Когда у Сухова настроение портится, приборы как с ума сходят, вместо данных погоду показывают! Да я сам однажды… Прошлым летом, что ли? Ну, да! Короче, выходит наш военпред с проходной, надевает темные очки… Да как сорвет их, как закинет в кусты! Чего это он, думаю? Подобрал я те очки — обычные, от солнца. Только на темных стеклышках — прозрачные, такие, пятнышки, как раз посередке, напротив зрачков… Ну, будто протаяла чернота от взгляда!

— Во-от! — многозначительно затянул сосед. — Николаич! Тяпнем за психополе!

— Тяпнем, Иваныч!

Радостно цокнули рюмки. А я почуял, как холодок по спине сквозанул. Эти «проталинки» мне знакомы… Сам такие оставлял не раз. Пугался, ломал очки, избавлялся, как преступник от улик…

…Никем не замеченный, явился Старос. Расплылся в своей разбойничьей ухмылке, широко раскинул руки, готовый обнять всех сразу.

— О-о-о! Штрафную шефу! — был общий глас. — С горкой!

Сидел я, как всегда, с краю, поэтому ускользнул незаметно, пока всей компанией спаивали Филиппа Георгиевича.

«И нет мне покоя…» — мелькнуло в голове.

Тревоги и ожидания ворвались в душу, как студеный ветер — в натопленную избу, выхолаживая, выметая уют… И замещая духоту морозной свежестью.

Завечерело. Крадучись, вытянулись тени, сливаясь в зыбкий сумрак. Зажглись фонари вдоль аллеи, и тьма, таившаяся в закоулках, сразу надвинулась, густея синевой. С берега Черного озера наплывала музыка. Узнавался мотив Таривердиева — умел человек скрывать улыбку в печальных нотах.

Зеленоград накрыла удивительная теплынь. Я стоял на просторной лоджии, пока не загроможденной лыжами и великами, и дышал воздухом нового ПМЖ. Из гостиной наплывал застольный галдеж — саундтрек импровизированного новоселья.

— Миша, простынешь! — мама выглянула из окна кухни.

— Да тут тепло…

— Накинь курточку, накинь… Вот, держи.

Я не стал спорить, набросил на плечи шуршащую болонью. Досмеиваясь, на лоджию шагнул Старос.

— Дышишь? — бодро поинтересовался он. — Right! Тут воздух, как на даче. — Филипп Георгиевич пришатнулся, и спросил вполголоса: — Проблемы были?

— Были, — не стал я скрывать. — Да сплыли.

— O`key… — вытолкнул Старос. — Проблемы тонизируют и закаляют, хе-хе… Питер говорил, ты новый язык сочиняешь? «Турбо Паскаль»?

— Сочиняю, — признался я. — Да там не одно программирование, там, как в справочниках пишут, «интегрированная среда разработки ПО». А работы… Начать и кончить! Хорошо, если к Новому году до ума доведу.

— Не спеши, Миша, — серьезно сказал Филипп Георгиевич. — Вылизывай, отделывай… Пусть весь компьютерный мир «болтает» на «турбированном» Паскале! Кстати, ты в курсе, что «Ампару» Штаты закупают? Сетевухи улетают махом!

— Подождите, подождите… — отчетливо удивился я. — Уже?!

— Уже, Миша, уже! — рассмеялся Старос. — Канторович — голова! Собрал команду обыкновенных гениев, раздал им компы, и алгоритм для УДН-48 — вот! — он щелкнул пальцами. — Wow! Это победа из тех, о которых не пишут, потому что уважаемая публика ни черта в такой виктории не смыслит. Главное, здание Центра сертификации только строится, а работа идет полным ходом! Это так по-советски, что просто — wow!

— Здорово… — затянул я. — Это здорово… А проц?

— Дело на мази! — щегольнул словцом визави. — К концу лета запустим в серию.

В потемках у Староса — низенького, полноватого, усатого, — ярче всего пробивалось греческое происхождение. Ему бы еще феску на голову, да серьгу в ухо — вылитый контрабандист! Или пират.

— Филипп Георгиевич… — заныл я, подлащиваясь. — На экскурсию хочу! В цех гибридных микросхем! И чтобы в чистую комнату процессоров!

— No problems! — хохотнул «контрабандист». — Подходи завтра с утра. Я скажу Трофимову, чтобы человека к тебе прикрепил… Так… — задумался он на секундочку, приглаживая пышные усы. — На гермозону там отдельно… Ладно, позвоню Сухову на ОТК, он проводит. Так что подходи!