— Мне кажется, вы просто за что-то взъелись на этого Хенриксона, — заявил шеф. Антуану пришлось изобразить спокойствие, — он давно привык, — и просто покачать головой:

— Я с ним даже незнаком. Ни разу не видел.

Самое интересное — что оба говорили чистую правду, и оба были правы. Хотя ни один из них не был готов признать это в отношении другого. Впрочем, шефу нужно было отдать должное, — с подчинёнными он всегда разговаривал корректно, это Гам вынужден был признать.

— Тогда в чём же дело?

— В фактах, сэр. Хенриксон начинает встречаться с сотрудницей полиции, — и убийца, которого ищет вся полиция, убивает её начальницу и подругу. А потом ещё одного полицейского из этого же участка убивают вместе с беглецом Конради. Он же имеет отношение к крамольным рисункам, — как минимум, он их видел, все. Потом … происшествие с уличным художником… Судя по всему, здесь тоже связь. Или вы верите в то, что … так действуют разные убийцы?

— Если только кто-то не решил замаскировать … своё частное дело под работу серийного убийцы, — возразил начальник. Но у Антуана был готов ответ на это возражение:

— А кто знает подробности убийств в такой мере, чтобы … у него было достаточно информации для такой имитации? Кроме полицейских, которые ведут расследование, этого просто никто не знает. А на них подумать трудно. Но главное в другом. Вы видели сами рисунки, сэр? — Антуан внимательно изучил снимки, — оригиналы на стенах были, разумеется, давно уничтожены.

— Да. А что?

Ну как можно было не заметить чего-то столь очевидного?

— Последний… Вы заметили, что он совсем в другом стиле? Более схематичный, более лаконичный. Но направленный на то же самое. Если не хуже. После смерти художника…

— Вы предполагаете, что он был автором? И считаете, что Хенриксон — тот убийца, которого ищут полицейские?

Так далеко Антуан Гам не решился бы заходить. Он предпочитал сохранять объективность. Не только потому, что столь явная ошибка, — если это ошибка, — могла стоить ему карьеры. Но и по другой причине: он делал всё, чтобы сохранять на работе холодный ум, оставаться чистым аналитиком. Его работа, считал Антуан, сродни математике. Или решению шахматных задач. Чистая логика, лишённая эмоций. Хотя он признавался самому себе: он бы толь ко обрадовался, если бы убийцей оказался именно Хенриксон. Однако понимал, что желаемое и действительное — далеко не всегда одно и то же.

— Я считаю, сэр, что здесь есть какая-то связь. У Хенриксона точно какая-то роль в этом деле. Хотя я не могу пока что утверждать, какая именно.

— Но хотели бы, чтобы он оказался убийцей?

На лице шефа играла слабая улыбка. Впрочем, в ней было мало радости. Почему-то происходящим он был недоволен. Антуану нужно было понять, почему. Тем более, что, как оказалось, начальник-то — и не дурак…

— Почему я должен этого хотеть, сэр?

— Я-то откуда знаю..? Мне важнее, чего, собственно, вы хотите от меня?

— Указаний на проверку всего этого, сэр. — В определённых пределах собирать информацию Гам мог и по собственной инициативе. Но доступ у него был далеко не везде. А другие ведомства тем, что было у них, делиться не очень-то хотели, а уж полиция подробностями расследования — и подавно. А вот если официальные запросы будут исходить от руководства…

— Ну, раз вы считаете это таким важным…

А что было делать убийце?

Вот уж никогда он не думал, что окажется в тупике по такой причине.

Враг обезглавлен. Он теперь точно знал, что организация существовала, и что возглавлял её находившийся много лет в бегах Теодор Конради (убийца не называл его доктором, так как считал, что беглец потерял право называться учёным после того, как отринул все ценности, на которых базировалась в городе наука). Он знал, какие цели организация преследовала, чем занималась. Как понимал и то, насколько многое держалось в ней на лидере. А теперь этого лидера нет, — он сам руководителя врагов убил.

Будет ли организация существовать дальше? Или распадётся со смертью Конради? Тем более, что остальные … должны быть напуганы. И тем, что происходило раньше, а смертью лидера — тем более. Попытаются ли они продолжать, или … будут полностью деморализованы?

Он не знал. И не существовало способа узнать. Тем более, что узнать от Конради всё, что знал он сам о созданной им же организации, убийца не смог. Да и… Если организация прекратит действовать, будет ли у него оправдание, чтобы продолжать убивать?