“Понимаю…”

Привыкай убивать, Арчи.

Я не ответил. Забросил тела в пещеру и с Борей спустился вниз. Ожидал, что Лулу потребует, чтобы я остался снаружи. Но она промолчала.

Вам с Борей нужно начать одновременно. Лулу обязательно почувствует всплеск чакры.

“Да, знаю”.

В особняке Беловых полиция клана как-то нашла место смерти Ильи и даже примерно поняла, что там произошло. Скорее всего, мой навык оставляет после себя сильный след. Из-за этого я не хочу использовать его лишний раз. Хоть мне и любопытно, как именно выглядят мои зрачки при активации.

Гуль хрипел и дёргался. Старик оставался без сознания. Я их расположил рядом с друг другом, взял хаси в левую руку и присел у головы старика. Кивнул Боре, активировал Глаза Весов и приготовился к удару.

Но вдруг произошло неожиданное — старик резко открыл глаза, посмотрел на меня и открыл рот. Я воткнул ему хаси в висок, но не успел увернуться от атаки — он выстрелил своим языком, как лягушка. И проткнул мне шею, едва не задев позвонки.

Арчи!

В глазах помутнело, но горячая чакра помогла взять над собой контроль. Я начал поглощение старика, не отвлекаясь ни на что другое. Дышать не получалось — грудь жгло, горло раздирала дикая боль. Затылок пульсировал, мешая сосредоточиться.

Старик медленно распадался на частицы. Он Деус, и поглощать его было гораздо сложнее, чем Приму.

Арчи, я залечиваю рану на шее, — предупредила Алиса, когда я был на грани потери сознания.

Поглощаемая горячая чакра перетекла в горло, и через пару секунд я смог сделать вдох. Старик исчез. Я подполз к стене и откинулся на неё, потёр уставшие глаза. Зрение ухудшилось — передо мной всё размывалось. Боря лежал и тревожно смотрел на меня. От гуля, которого он поглотил, остался только порошок.

У вас не получилось поглотить одновременно. Лулу может заподозрить неладное.

“Это плохо…” — я потрогал шею. Целая. Горячая чакра сейчас перетекала в глаза, частично снимая усталость и возвращая чёткость зрению.

Тебе надо переодеться, Арчи.

Я посмотрел на свои футболку и жакет. И правда, меня будто красной краской облили. Быстро сменил одежду и отозвал Борю. Порошок от поглощённого гуля и старика я высыпал в кошель. Потом по ветру развею.

Вышел из пещеры и наткнулся на внимательный взгляд Лулу.

— Что случилось? — спросила она, постукивая пальцем по нижней губе.

— Старик пришёл в себя и даже смог меня ранить, — я присел на камень.

Чувствовал я себя расслабленно — горячая чакра разливалась по всему телу, придавая мне лёгкость и бодрость.

— А где рана на шее?

У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Но потом я понял, что она спрашивает о порезе, который нанесла мне.

— Вылечил, — стараясь не выдать своё облегчение, ответил я.

— Как?

— Август разве не говорил тебе? Я могу исцелять своё тело. Не скажу как. Это мой секрет, для вас он бесполезен.

Лулу прищурилась, разглядывая меня. Затем посмотрела в сторону пещеры. Встала и пошла туда. Я молча следил за ней. Лулу спрыгнула вниз. Я дёрнул щекой и перевёл взгляд на Буша. Тот недобро пялился на меня своими маленькими глазками. Его белые треугольные брови выглядели комично, но я бы не рискнул посмеяться над ними в присутствии Буша.

Лулу выбралась наружу и отряхнулась, не отрывая от меня подозрительного взгляда. Она знает о Глазах Весов? И проверила, что осталось после поглощения? Надеюсь, это не так.

— Ждём, — Лулу прыгнула на свой камень и села, скрестив ноги. Несмотря на то что ходила она босиком, её ступни почему-то оставались чистыми.

— Глаза выколю. Мне неприятно твоё внимание. Не смотри на меня.

— Как грубо… — я прикрыл глаза, настраиваясь на прорыв.

Рисование второй Грани — крайне сложный и чакрозатратный процесс. А ошибка может привести к непоправимым последствиям — в лучшем случае я останусь навсегда Примой. В худшем — испорченный узор может сработать, и тогда последствия невозможно предугадать. Но, скорее всего, я просто умру.

Я услышал чириканье и хлопки крыльев. Сюда летит стая воробьёв. Я посмотрел в сторону, откуда раздавался звук, и увидел их. Чёрные, маленькие, штук пятьдесят. Летят над лесом. Только вот от их лап тянутся какие-то нити. Когда стая подлетела поближе, я понял, что это не нити, а корни. Август висел под стаей, убрав правую руку за спину, а левую, из пальцев которой и росли корни, подняв к небу.

Август отпустил корни, только когда оказался над поляной, где сидели мы с Лулу и Бушем. Он легко приземлился на один из камней, а воробьи, громко чирикая, разлетелись кто куда, пытаясь сбросить корни с лап. Так спешили удрать, что не почуяли наши пейджеры.