Полина не раз ловила себя на мысли, что, должно быть, в ней есть изрядная доля мазохизма, раз она так просто даёт возможность творить над собой такое мужчине, которого уже ненавидит всей душой. Но она ничего не могла поделать с этим: на стороне Глеба были все права на ребёнка, и он мог в любой момент запретить им общаться вовсе. Тогда Поле никто бы не помог. А поэтому оставалось только одно: не делать промашек в бизнесе и терпеть, если всё же оступалась. Других возможностей у неё не было…

Наши дни

Полина вошла в дом и, что было сил, зашвырнула сумку подальше в угол прихожей.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — ругалась она, безуспешно пытаясь снять сапоги и забыв расстегнуть на них застёжку «молнию».

Сегодня на ужине со Степаном её ожидал полнейший провал. Стёпа отказался уступить ей тот центр, что был так нужен Глебу, причём вцепился в возможность обретения этого помещения руками и ногами! Им что там — мёдом намазано? Ведь были места совсем не хуже этого центра, но и Глеб, и Стёпа вбили себе в голову, что им нужно именно это место, и ни один из них отступать не собирался. Только вот Глеб действовал руками Полины, а ей так хотелось послать всё ко всем чертям, и чтобы больше никто её не трогал.

Из горла вырвалось беззвучное рыдание, которое было уже привычным. Полина боялась. Боялась не за себя и не за то, что Глеб продолжит избивать её. Она боялась, что он в итоге воплотит свою угрозу в жизнь и запретит им с дочерью видеться. А это означало только то, что Поля должна была любой ценой отвоевать этот центр для Глеба. И пусть делает с ним всё, что пожелает.

— Полина Григорьевна, что-то случилось? — раздался рядом испуганный голос помощницы по хозяйству, Виктории Александровны, женщины шестидесяти лет.

— Нет, Виктория, всё хорошо, — Поля присела на корточки и, наконец, сняла несчастные сапоги, которые пыталась стянуть с ног всё это время. — Просто трудный день на работе. Приготовьте, пожалуйста, ванну и кофе с корицей.

Виктория Александровна покачала головой и кивнула, но ничего не сказала. А Поля вздрогнула, потому что в кармане пальто настойчиво зазвонил мобильный. Это мог быть только Глеб, которому теперь придётся сказать, что всё не так радужно, как казалось всё это время.

— Алло, — хрипло выдохнула в трубку Полина, пытаясь совладать с голосом, — Да, я уже дома.

Она прошла в сторону большой гостиной, подошла к окну и отдёрнула в сторону штору. Перед её взором раскинулся заснеженный сад с сотнями огоньков, подсвечивающих деревья и кустарники. Её любовь и гордость.

— Нет, пока не отказался, но взял бумаги, чтобы выбрать себе альтернативный вариант, — она убрала трубку в сторону, потому что Глеб стал выкрикивать угрозы. Потом дождалась, когда он успокоится, и вернула трубку на место, произнеся отрешённым голосом:

— Я же обещала, что ты получишь центр. Значит, так и будет, — и отключила связь, позволяя себе непозволительную роскошь — расплакаться.

В этот раз ехали по Кольцевой, начав маршрут недалеко от Парнаса. Закончить предполагалось там же, сделав круг почёта вокруг Питера, а потом свернуть на проспект Энгельса и затеряться в районе.

Степан решил приехать к месту сборов чуть позже, чтобы Полина уже успела занять своё место на старте, и не стала бы протестовать, увидев его рядом. Её машину он увидел ещё при подъезде — она выделялась на фоне остальных ярким пятном. И тут же Степан испытал облегчение, как будто до последнего не был уверен в том, что Поля будет на месте.

Припарковавшись в стороне от машин, участвующих в гонке, Стёпа вышел из автомобиля, направляясь к Виталику, который о чём-то переговаривался с незнакомым парнем.

— А ты, брат, зачастил к нам, — улыбнулся Виталя подошедшему Стёпе, хлопая его по плечу в знак приветствия. — Собираешься снова прокатиться, или поедешь со мной ждать ребят в клубе?

Степан хмыкнул. Было бы странно напроситься в гости на заезд, а самому посмотреть за стартом и поехать выпивать в клуб и ждать новостей.

— Думаешь, мне ночью не спится, потому что я давно с тобой не проводил пару часов за бокалом вискаря? — Он вздёрнул бровь, поглядывая на Субару Полины.

Не ровен час, она увидит его в окно, и устроит акт протеста.

— Так-так, — ухмыльнулся Виталий, проследив за взглядом Стёпы. — И я, наверное, не ошибусь, если предположу, что ты захочешь снова прокатиться в той же машине…

— Да ты сегодня прямо Кэп Очевидность, — ответил Степан, стараясь, чтобы по его тону было понятно, что он не собирается дальше дискутировать на эту тему.