– Возможно, это совпадение, что один и тот же столб используют и как позорный, и почетный, – сказала она, - но я думаю, что пролитая на него кровь может усиливать традиционные обряды. Раньше приносились разные жертвы богам на подобных церемониях, теперь же такого нет, а связь с землей поддерживают через кровь. Так, что это сделано нарочно. Кровь осужденный – тоже жертва на благо нашей земли.

Кастия задумалась над словами матери. Ее все же смущало танцевать около столба, но отрицать невероятную практичность данного подхода было бы нецелесообразным.

И, вот наконец, все завершилось. Девушка с удовольствием покинула лобное место, освещенное факелами, закрепленными на многочисленных столбиках в два человеческих роста, окружавших рыночную площадь.

После представления дебютанток служительницы Храмов пели молебные песни богам, тоже кружились вокруг столба-Древа в ритуальных танцах. Выверенные и четкие движения сильнейших одаренных смотрелись не в пример красивее, по мнению Кастии, чем робкие танцы дебютанток.

Девушка присоединилась к своей семье, устроившейся с одного края площади. Ялма обняла дочь и шепнула, что она – настоящая умница и красавица и очень хорошо себя показала.

Маленькая Санни прошептала, что "ее тетя – самая настоящая куколка", что означало высшую степень ее одобрения. По довольным лицам отца и братьев она поняла, что все, невзирая на ее страхи, сложилось, по крайней мере внешне достойно.

За танцами и ритуалами старших служительниц Кастия следила, устроившись рядом с племянницей. Ее отвлекла Кара, которая дернула ее за длинный подол платья и сообщила:

– Кас, Санни мы оставляем на тебя. У себя дома уложите ее спать, пожалуйста, хорошо?

Кастия приподняла брови в изумлении, глядя сверху вниз (Сорен подсадил дочь и свояченницу на невысокий каменный забор, огораживающий лавку, принадлежавшую его семье) на копошившуюся в своей сумке сестру.

– Что-то случилось? – спросила девушка, наблюдая за тем, как Кара сначала вынула и сложила на лавку, где ранее сидела какие-то свертки, а потом, очевидно, не найдя искомое, стала складывать все вытащенное обратно.

– Пока нет, – откликнулась рассеянно сестра, – Мне сообщили о роженице здесь в городе. Ее решено не везти в лечебницу, поэтому я пойду к ней домой.

– Одна? – ужаснулась Кастия.

– Нет, конечно, – безмятежно ответила она, – Меня проводит и заберет Сорен. Санни не с кем оставить...

– Я присмотрю, – кивнула Кастия, глянув на притулившуюся под ее рукой девчоночку, которая, раскрыв ротик, смотрела на танец огня в исполнении мужчин. Как и многих других. ее заворожило пламя факелов, которые держали в руках танцоры.

– Все-таки я это забыла дома, – с огорченным видом подытожила Кара и, обернувшись в поисках мужа, сообщила, – Сорен, сначала домой зайдем. Кастия, мама отошла ненадолго. Она просила сказать, что они с отцом здесь и скоро подойдут. Там какие-то переговоры...

– По папиной работе? – обеспокоилась Кастия, замирая при мысли, что могут обсуждать ее сегодняшний дебют.

– Вроде да, – отозвалась сестра, помахав ей рукой, – Ярет тоже здесь. Пока смотрите, а по окончании ритуалов вас заберут домой. Санни, детка, не засыпай, ты тяжела для тети Кастии. Сорен, мы идем? – Кара была способна давать инструкции всем и сразу и без перерывов. Девушка улыбнулась, видя, как она подошла к мужу и взяла его под руку.

Сорен, высокий и плотный мужчина чуть старше Верта, стоял в стороне с приятелями, что-то со смехом обсуждавшим. Повернувшись к жене, он меланхолично кивнул, соглашаясь с какими-то ее словами.

Как говорила Ялма, он – очень хороший молодой человек. Из достойной семьи, правильно воспитан (ремесленник, а не рыбак, а потому горожанин, чья семья уже несколько столетий держала лавку на рыночной площади), приятного спокойного нрава, способный настоять на своем, но не спорящий ради самого спора, а лишь отстаивая свою точку зрения.

И им очень повезло выдать их строгую Кару за такого "во всех смыслах замечательного мужчину", как желала своим внучкам бабушка Велла. Лучшего варианта для Кары, может, было бы и не найти.

Кастия всегда удивлялась, как Кара и Сорен могли встретиться и полюбить друг друга. Они и в разных Храмах учились, и по общим улицам не ходили. Ялма же загадочно улыбалась, не отвечая на вопросы любопытной младшей дочери.

– Скажи маме, что мы потом придем, – вернулась к сестре Кара. Младшая сестра поджала губы, чтобы не рассмеяться. Ей очень нравилось видеть Кару в этом настроении.

Получив вызов, она перестала хандрить, расстраиваться и вроде бы даже покончила с самокопанием. Именно такая Кара была для нее привычной и знакомой, которую она рада была видеть.