Теперь нужно будет найти и позвать сильных целительниц, способных поддерживать мать и дитя в процессе операции и после нее, когда сама Кара уже не может ничего сделать для них. И, возможно, это – именно тот выход из гнетущего чувства вины, которое захлестнуло ее с головой.

На острове слишком много молоденьких жен и девушек с узким тазом, которые всегда были головной болью повитух и целительниц.

Многие островитяне не думали, что таким опасно рожать. Миссия женщины в их мире – рождение людей, и приспособить к этому можно любую, а то, что некоторые при этом не выживают в родах – и такое бывает. На все воля Богов. Куда против них идти? И кому? Человеку?

Слабо улыбнувшись довольной соседке, обеспокоенной сестре и предостерегающе приподнявшей брови матери, пристально смотревшей на нее, Кара неохотно кивнула.

– Нам просто повезло, – осторожно проговорила она, – Чтобы все проходило более гладко и успешно, нам необходима сила. Но сам способ действует. Слава Богам, меня не назвали ведьмой.

– Вокат не дал бы такому случится, – заулыбалась Сатия, потрепав девушку по руке, – он сказал, что твой опыт оказался успешным, и его надо развивать. Слишком много женщин не могут разродиться. Гибнут дети и матери, а ты – молодец, что рискнула! Хотя это немного противоестественно – разрезать живот, доставать младенца, но Террин сказал, что такое иной раз делают на островах Желтого моря. Он слышал о таких случаях. И как такое может быть? – она пожала плечами.

– Если бы ребенок или мать умерли бы, он бы сказал, что я – идиотка, решившаяся бросить вызов Богам. "Легко ли вычерпать море ложкой?" – с горькой усмешкой сообщила Кара, а Сатия кивнула.

– Сказал бы, – согласилась она, – и спросил бы: "Как ты собираешься с этим жить?"

– Как он сам живет, так и тебе предложил бы. В полном чувстве вины и отчаяния. Больше никогда не пытаясь никого спасти, – сказала Ялма, заправляя выбившуюся прядку за ухо дочери, которая отступив к окну, прислонилась к подоконнику. Больше в комнате сидеть было не на чем, кроме кровати.

– Так, это правда? Про то, что он жену сам убил? – живо спросила Сатия, припоминая сплетни, которыми уже много десятилетий кормились островитяне.

Кара встала с кровати и подошла к окну и стоявшей рядом Кастии, облокотившись рядом о подоконник, на котором стоял горшок с цветком и гордо восседал Кот.

Кастия украдкой в складках платья нащупала и сжала ее ладонь своими холодными пальчиками. Кара сразу же попыталась поделится силами, но девушка не далась, отпустив ее ладонь и спрятав свою руку подальше.

Ялма же села рядом с подругой и ответила:

– Не убивал он ее. Как и Кара, думал, что болезни можно вырезать. Ей не помогло. Ее хворь, говорят, корни уже дала, по всему телу распространяться начала, – женщина горько вздохнула, – он – не виноват, но уже много времени не перестает себя винить.

Сатия тяжко вздохнула, соглашаясь с подругой, подумав, что некоторые тайны лучше бы и дальше оставались тайнами. Не вся правда спасает, как не всякая ложь – убивает.

Все же думать, что старый Вокат не умел спасти жену, было лучше, чем попытался и не смог. Вот и думай потом, что он зря мучил бедную женщину, резал, думал, и, может, действительно виноват. Что, если бы он не решился и не сделал, она бы еще пожила? Только жизнь ли – существование больного, который умирает?

Неисповедимы пути человеческие, потому что никто не знает, что будет завтра. Иначе можно было бы соломки постелить там, где на жизненном пути дырки или ямки.

Наконец официальное представление девушек завершилось. Кастия с облегчением перевела дух, укрывшись в кругу своей семьи.

В этот раз было не меньше дюжины дебютанток в похожих струящихся светлых нарядах, украшенных обережными и призывающих плодородие вышитыми узорами. Длинные ухоженные черные кудри были замысловато заплетены и украшены лентами красных, оранжевых и бордовых цветов различных оттенков.

Разумеется, Кастия была единственной рыжеволосой дебютанткой за последние несколько сотен циклов. Это, как и цвет вышивки и лент в волосах выделяли ее среди одинаково одетых темноволосых девиц.

Девушка, чувствуя на себе многочисленные взгляды и, зная, что ей нельзя спрятаться, очень смущалась. Несмотря на поддержку семьи, которая в полном составе, включая всех тетушек, дядюшек, кузенов и кузин, явилась на площадь и подбадривала ее, она чувствовала себя очень неловко. Ощущала себя неуклюжей и не столь грациозной, как их учили в Храме и наставляли мама и сестра.

Собственно говоря, неловкость возникла еще, когда они большой толпой шли по улицам поселка до рыночной площади. Около их дома собрались многое родственники, знакомые и соседи. Тетя Сатия, подхватив Ялму под локоть, что-то рассказывала.

Грустная, задумчивая Кара, Сорен с малышкой Санни на руках, Верт, Мария и отец с Яретом окружили Кастию, которая даже начала завидовать тем девушкам, которые избежали официального представления, совсем забыв, что причиной этого могло быть не только раннее замужество, но и неблагосостоятельность семьи, плохая репутация родственников или неблаговидные поступки самих дебютанток. Как было в случае Мали.