Я сижу в роскошном кресле воздушного лайнера, держа птичкину ручку. Ее нежная кожа как белая лилия, ее запах пьянит как дорогое шампанское. Сижу и понимаю, что совсем пропал. Если она уберет руку — я провалюсь в небытие, потеряю ее. Я не умею плакать, по крайней мере разучился после смерти мамы, сейчас слезы — это все лишь покалывания в моей груди. И почему ж сейчас так колет… Она задумчива и грустна… Что беспокоит тебя, любимая?

— Все в порядке? — спрашиваю.

— Все отлично, — птичка — принцесса крови: она отлично умеет скрывать боль.

Но я-то чувствую.

— Вы блестяще прошли брифинг, — вступает Исмаил, — если и в Великобритании все пройдет так же, это несомненно позитивно отразится на нашей кампании. Сейчас можно немного отдохнуть — каких-то 6 часов, и мы уже в Лондоне. Мисс Айскра, прошу Вашего внимания, это не увеселительная поездка, а работа, поэтому… — он уже поворачивается ко мне — мистер Лавлесс, могу я на минутку похитить Вашу спутницу?

— Только, пожалуйста, верните ее скорее, — смотрю в большие серые глаза моей птички.

Я не прислушиваюсь к их разговору, только созерцаю эту странную пару: огромный черный орел и маленький воробушек. Такие себе «энгри бердс» из «Айскра Паблишинг». Улыбаюсь и прикрываю глаза.

Небо за бортом цвета птичкиных глаз, завораживает меня и уносит вдаль. Что впереди?

— Хотите шампанского, мистер Лавлесс? — спрашивает Исмаил…

— Обычно на работе не пью, но сейчас бы не отказался, это не будет нарушением нашего договора?

И уже стюарт наливает нам троим ледяное игристое. И птичке? Я все-таки дурно на нее влияю… В небе не действуют земные законы, ну и пусть.

Исмаил лишь слегка пригубил напиток и отставил в сторону — для меня понятен его жест. Он сел в соседнее кресло и достал ноут.

А птичка вертит бокал на длинной ножке в ручках и наблюдает, как поднимаются пузырьки:

— Как странно, Мэтт…

— Что странно, Лиза?

— Эти пузырьки как жизнь, так же быстро лопаются…

— Что за настроение, птичка? Ты впала в меланхолию?

Ее кожа стала такой притягательно розовой от вина… В глазах зажглись блудливые искры… Будь мы одни на нашем летучем корабле… До боли прикусываю язык. Еще не хватало сейчас сорваться… Мэтт, вожделение — штука опасная. Сейчас перед тобой возможно потенциальная мать твоих детей? Детей, Мэтт! Да уж, старость не радость.

Она подмигивает и скрывается в хвостовой части самолета. Что это было? На что она намекает? Выдерживаю паузу и иду тужа же. Где же она? Может это так шампанское на меня подействовало. Внезапно нежные руки увлекают меня в кухонный отсек, такую себе коморку с перегородкой.

— Всегда мечтала это сделать!

— Птичка, ты рискуешь, тут твой босс и полно персонала…

— Я же не прошу тебя брать меня прямо тут, всего лишь поцелуй…

— Ты же знаешь, одного поцелуя мне будет нескончаемо мало.

Губы соприкасаются, дыхание становится тяжелым и горячим. Я пытаюсь расстегнуть ее блузку, но не могу справиться с дрожью.

— Не надо, Мэтт, все там, на земле! А тут только поцелуй.

— Один?

— Та хоть сотню…

— Мне мало сотни…

— Тысячу?

— Холодно…

— Миллион…

— Нет…

— Да ты ненасытен…

Мы целуемся неистово, компенсируя отсутствие прямой физической близости своими губами. От таких поцелуев, наверное, рождаются дети. Тянущая боль в паху сводит с ума. Нет, не может все закончиться так просто.

Буквально отталкиваем друг друга, дышим тяжело и отрывисто, вроде бежали марафон не меньше.

Птичка выходит первой: пунцовые щеки, растрёпанные белокурые волосы, припухшие розовые губы, в глазах — странный блеск.

Выдыхаю, пытаюсь успокоиться. Кровь постепенно возвращается в мозг.

Птичка на кресле рядом кладет голову мне на плечо. Миленько-то как! Я не могу удержаться и целую ее макушку. Надеюсь мистер Исмаил слишком занят, чтобы видеть наши тайные знаки внимания.

Лондон встречает нас, нет, не дождем, как все ожидали, а приветливым солнцем. В зале ожидания Хитроу уже ждет о, великий и ужасный, Майкл Боярский. Обычно звезд встречает водитель с табличкой… Но я согласен и на мистера Боярского.

Лиза буквально кидается ему на шею. Еще немного и я начну ревновать: так уже рьяно этот медведь обнимает мою девочку. Мне Миша подает руку:

— Привет, Мэтти

— Премного благодарен, что снизошли до моей скромной персоны, — я не могу изменить себе.

— Омар, — Майкл склоняет голову.

— Майкл, — Исмаил пожимает руку, а потом обнимает Боярского. Ты смотри какие нежности.

— Так, друзья, какая программа на сегодня?

— Сейчас в гостиницу отдохнем немного, а вечером презентация книги, ты ж договорился с прессой? — Исмаил спрашивает Боярского.