*****

От капель внезапно начавшегося печального осеннего дождя Вера непроизвольно вздрогнула. Видение рассеялось. Вера быстро собрала тетрадки в рюкзак и поспешила домой. Вера знала, что пока она на улице, дождя не будет. При этом Вера чувствовала, что мелкие редкие и холодные капли, попадающие за шиворот лёгкого свитера — это знак торопиться домой. Скоро начнётся настоящий осенний ливень.

Вера забежала в дом, закрыла дверь и на крышу обрушился поток дождя.

Мать была на работе. Вера была одна, не считая волнистого попугай Тоши, который сидел нахохлившись в клетке на любимой жёрдочке и тихонько выдавал хаотически весь свой словарный запас.

— Тошка-картошка, — привычно обозвала попугайчика Вера.

— Тоша хоррроший. Крррасавчик! — Не согласился попугай и нахохлившись ещё сильнее продолжил вполголоса говорить, — Веррра иди делай урррроки! Уррроки быстррро! Покорррмите птичку! Птичке — водички! Птиче-чи-чечка…

Дождь усиливался. Прогремел гром. Оконное стекло блеснуло молнией.

Вера не зажигая свет прошла в свою комнату и, не переодеваясь в домашнюю одежду, рухнула на пушистое покрывало. Немного поглазела в потолок, прокручивая в голове события этого длинного и насыщенного дня. Незаметно для самой себя, Вера завернувшись в покрывало, как в кокон, уснула. Уснула, чтобы увидеть ещё один эпизод из жизни Мири.

*****

Карета плавно неслась по дороге, ведомая парой лошадей. Вторая, дежурная пара, скакала позади, привязанная лёгкой упряжью.

Мири и Геллер сидели рядом держась за руки. На полу кареты, рядом с нехитрыми пожитками Мири, временами то похрапывая, то поскуливая во сне, лежал Тото.

Геллер воодушевлённо в ролях и лицах рассказывал Мири о том, как семейный нотариус рода Шейнов нашёл где-то на самой границе империи обедневший дворянский род и договорился об удочерении Мири.

Невзначай упомянул, что забыл спросить сколько Мири лет, поэтому нотариус придумал официальную дату рождения Мири с поправкой на брачный возраст.

Мири затаив дыхание слушала рассказ Геллера, рисуя в воображении яркие картины.

Геллер рассказывал об энергичной фрау Эвелине, которая уже подготовила к их приезду гостевой домик. Закрыв глаза Мири представляла себе и неугомонную фрау Эвелину, и домик, и хмурого герра Питрейха, который с каждой очередной идеей фрау Эвелины хмурился ещё сильнее.

Не разжимая рук Геллел и Мири дремали, снова просыпались, останавливались в придорожных тавернах, и снова продолжали долгий путь.

В одном из кратковременных снов Мири увидела во сне Гюли. На лице старухи были смешаны печаль и радость: "Ты знаешь, Мири, что идёшь навстречу судьбе. Я благословляю тебя! Но ты знаешь и то, что я не смогу изменить предначертанное свыше. И никто не сможет изменить. Это наша последняя встреча, я ухожу навсегда. Прощай!"

Мири проснулась от тревоги, но ощутив на своей ладони руку Геллера успокоилась. В очередной раз Мири пощупала своё новое, невероятно красивое, и также невероятно непривычное по крою платье. В очередной раз повторила про себя своё новое имя, потрогала украдкой свидетельство о рождении. Новое платье, новое имя, новая жизнь…

****

— Вера! Ты опять заперлась? Почему молчишь? — Мать явно была недовольна, поэтому сопровождала вопросы громким стуком в дверь вериной комнаты.

— Мам, я уснула, — устало ответила из-за двери Вера, — день был тяжёлый, Витаминыч меня загонял, а потом дождь пошёл…

— Ты нормально себя чувствуешь? — Услышав измученный голос Веры, мать мгновенно сменила тон, — Вер, ты не заболела?

— Нет, не заболела, просто устала, у нас сегодня был дополнительный урок, — соврала для убедительности Вера, — мам, я просто отдохну, хорошо!

— Хорошо, моя девочка, отдыхай, — неожиданно заботливо ответила мать с другой стороны закрытой двери. Такие “приступы нежности” с матерью случались редко. В последнее время, после развода, мать, обычно, ворчала на Веру по поводу и, просто так, по привычке. Иногда мать винила Веру в разводе.

Вера лежала в темноте, перебирая в памяти все увиденные эпизоды из жизни Геллера и Мири. Вере очень бы хотелось, чтобы в новой жизни с новым именем у Мири начался сказочный период: "Как в хорошей, доброй сказке, — уточнила мысленно Вера". Но в голове упорно всплывало печальное лицо старухи Гюли…

Неожиданно Вера уснула и увидела совершенно другой сон. Как показалось Вере — эпизод из будущего, потому что во сне Вера ощущала себя уже взрослой женщиной.

*****

В кармане джинсовой сумки она увидела четыре связки ключей. Эта сумка была с ней во многих поездках по многим странах. Вот только она никогда не думала, что поедет с любимой джинсовой сумкой в ненавистный город.

И, тем не менее, сейчас, выйдя из рейсового автобуса на знакомой до мельчайшего камня, автостанции, сумка была привычна переброшена через плечо. А в сумке звенели от случайного стука друг о друга, четыре связки ключей.