Да Таф встряхнул тем, что принималось людьми за голову. Из всех щелей наружу вырвались пучки белоснежных ворсинок, превратив тварь в пушистое облако. Свет, пробиваясь сквозь их завесу, рассеивался веером радужного сияния.

«Должно быть красиво», – подумал Вин, чувствуя, как восторг уступает место тревоге.

Расплетённая коса Да Тафа нитями паутины растянулась во все стороны, объединив пол, потолок и стены. Ловушка готова, а в центре пушистый комок. На раз-два ворсинки скрылись обратно, оголив тело изоции. Теперь на безродного уставились тёмные дыры множества глоток. Вин заметил, как у некоторый край вывернут наружу, отчего игловидные ворсинки как бы ощетинились. Они трепетно подрагивали, предвкушая скорую трапезу.

– Нравится? – долетело из одной из глоток.

– Очень, – искренне ответил Вин, чувствуя, как разум затягивает пелена тумана. Когда он рассеялся Изия уже оделся в дорожный костюм и сидя на корточках перебирал предметы в своём мадигае.

«Я жив?» – удивился Вин и неосознанно стал следить за движениями Да Тафа. А тот доставал какое-то тряпьё, разглядывал и убирал обратно. После шестой или седьмой попытки он таки выбрал одно. Положив его перед собой, некрофаг сел на колени и принялся разглаживать предмет.

Вин пригляделся и…

Лицо. Человеческое лицо с зашитыми глазами и ртом. Когда Изия расправил все складки, безродный даже узнал его. Это была одна из девиц, что веселилась с Гуд Висом в день смерти. Выходит, лит всё-таки потратил время на трупы в подвале лавки.

«Полакомился падалью, а засохшее личико оставил себе, в качестве трофея? Или вместо перекуса?» – Вин недолго терялся в догадках.

Откинув «волосы» назад, Изия примерил выбранное личико. Покопошился несколько минут, после чего срезал нити и поправил рваные края, чтобы кожа лучше села. Вин сказал бы «лучше смотрелась», но откуда литу знать, как тот выглядит со стороны. Безродный не заметил у твари ни единого глаза, когда пялился недавно. Но мог и не увидеть за «пушком».

– Тебе это лицо подходит лучше, чем хозяйке, – заметил безродный с толикой сарказма. – Нет и намёка на вульгарность. Прямо сама невинность.

В самом деле, лицо девицы прекрасно смотрелось среди длинных прядей, распущенных «волос» изоции. Правда, когда Изия убрал их в косу, вид несколько испортился. Теперь ничто не скрывало неестественный цвет кожи, а также следы штопки на глазах и губах.

«Тварь остаётся тварью», – предостерёг себя Вин, осознав, что перестал видеть в напарнике угрозу. Более того, чем больше смотрел на него, тем сильнее хотел сделать с ним нечто из ряда вон выходящее. Внутри зашевелилась творческая жилка, жаждущая ваять шедевр на базе столь удивительно прекрасного материала.

– С утра отправимся на место гона нехулей. Спи! – проговорил Изия и бесшумно скрылся за дверью спальни.

Голова Вина взорвалась безумными идеями. Ему хотелось вывернуть на изнанку все имеющиеся у некрофага глотки. Вытащить наружу то, что осталось скрыто глубоко внутри изоции. Создать образ духа Изии и оставить его в каком-нибудь чудесном месте…

В висках закололо. Перед глазами побежали разноцветные круги. Живот скрутило острым спазмом. Вин едва смог добраться до постели и бухнуться прямо на покрывало. Надежда, что сон сотрёт всю боль, забрезжила на границе сознания. И сон пришёл. Вот только походил он на кошмар…

«Седовласый мужчина смотрел затравленным взглядом. В его глазах не читалась надежда на спасение, лишь желание покончить со всем.

– Вот теперь я в тебя верю, – Вин услышал свой голос и удивился тому, каким пронзительно пугающим он оказался. Отчего-то такие простые слова прозвучали, как обещание неумолимой кары. И подтверждение тому читалось в припухших от слёз глазах мужчины.

«Божество покорности и раболепия», – насмешливо прозвучал женский голос и тут же пламя поглотило всё вокруг.

– Жаль. Такой прекрасный материал пропал… – Вин тяжело вздохнул, чувствуя уверенные объятия душевного опустошения.

Вин посмотрел на козырёк соседнего здания. Там на развёрнутом галлостенде шёл репортаж с места очередного жуткого происшествия. Механические пожарные выносили обгоревшие трупы людей и животных. Миловидная журналистка тараторила о новом преступлении Гудвина, ставшего известным серийным маньяком-убийцей. В верхнем левом углу галлостенда вспыхнуло дополнительное окошко и в нём поочерёдно стали появлялись лица погибших в пожаре людей.

Бегущей строкой в самом низу промчался текст. Любой, успевший прочитать его, узнал бы, что погибших идентифицировали. Часть из них состояла из без вести пропавших людей. Оставшиеся же оказались преступниками, подозреваемыми в незаконной торговле живым товаром.

«Можно подумать существует законный способ покупать и продавать людей», – подумал Вин и осёкся. В столь расчётливом и безжалостном мире существовало множество легальных способов превратить человека в послушную вещь, раба, игрушку. Было бы желание, власть и деньги. Но… Всегда были, есть и будут те, кем не получится владеть, как не старайся.