Быть может в другое время она и поддалась бы безмятежности и легкости, охватившим этот благостный край. Но только не теперь, когда ей предстояла дорога в Мирквуд. Земли, по слухам, потерявшие былое величие.

Сделав глубокий вдох, Андунээль отвернулась от большого окна, выходящего в сторону берега реки. Сидя в уютном кресле, она бросила взгляд в зеркало в серебряной раме, выкованной в форме переплетенных ветвей с листьями. Столько лет прошло с тех пор, когда она, совсем ещё юная, покинула Дориат? Но время не коснулось её.

Зато оно забрало других вокруг неё. Всех, кого она когда-либо любила. Наставников, видящих в ней нечто большее, нежели будущего придворного целителя. Друзей, для которых она всегда была душой компании. Любимого и родных, сложивших голову в бесконечных войнах или того хуже из-за чьих-то наговоров и придворных игр. Все они были более достойны жизни, чем большинство топтавших эту землю. Все они искали себя, пытались кому-то помочь, спасти, сделать мир лучше, а в итоге нашли лишь смерть. Их могилы давно сровнялись с землей, курганы заросли Симбельминэ, а от погребальных костров не осталось даже пепла, ибо его давно развеяло по миру.

Не осталось никого. Только её отражение в зеркале не менялось. Оно показывало всё ту же цветущую эльфийку, какой она была в день, когда покинула Огражденное Королевство. Ту, что отчаянно пыталась не пустить в сердце тьму, не стать добычей боли и горя, разъедавших изнутри похуже кислоты. Раскосые глаза насыщенного зеленого цвета, обрамленные длинными и пушистыми черными ресницами, казалось, не имели дна. Заглянувшие в них часто теряли себя настолько, что оказывались очарованы. Они теряли волю, готовые выполнить любой приказ, любую прихоть. Иногда она пользовалась этим. В некоторых богами забытых землях, которые она посещала, ненадолго покидая Лориэн, к ней относились с открытой враждебностью, не скупясь на грязные оскорбления. В других боялись, но уважали. В третьих относились с почтением.

Подняв руку, она подушечками пальцев коснулась мягких чуть пухлых губ. Красиво очерченные они манили дотронуться, попробовать на вкус, забыв обо всем, что тревожило. Было время, когда за право прогуляться с ней по берегу реки любимый соревновался в стрельбе из лука. То были первые недели после их встречи. Дни, когда казалось, что счастью не будет предела.

Прикрыв глаза, Андунээль живо представила перед собой облик Ландора. Её верного любимого. Единственного, кто готов был ради неё на всё, забывая о себе, лишь бы получить толику благосклонности. Золотоволосый, синеглазый, с острыми чертами лица и довольно крепким телосложением, он был для неё краше света первой звезды. В нём было столько жизни, столько беззаветной любви, которую он щедро дарил ей. Она захлебывалась в ней.

Запустив длинные тонкие пальцы в густые солнечно-рыжие волосы, эльфийка закрыла глаза, ощущая себя как никогда одиноко. Не хотелось даже искать способы вернуть себе доброе расположение духа и шаткий покой. Нужно было выйти из дома, где её уже ждали, и начать путь, уводящий на северо-восток. Но сил сесть на коня не было.

— Ты должна… ты сделаешь это, — шепнула своему отражению эльфийка и поднялась из уютного кресла, застеленного серой волчьей шкурой.

Эрин Гален. Она помнила эти земли именно под названием Великого Зеленолесья. Помнила те славные дни, когда тень врага ещё не коснулась деревьев, подпирающих небесный свод. С тех пор минуло почти две тысячи лет. Теперь Андунээль отчетливо чувствовала, как зло, поселившееся в Дол Голдуре, искажает всё вокруг себя. Эта тьма походила на тлен и плесень, она почти физически ощущалась горчащим пеплом на губах, ядом, изменяющим суть, выжигающим бессмертную душу.

Находясь на границе леса, эллет обернулась в седле и обратилась к воинам, охранявшим её в пути:

— Здесь мы простимся с вами, — скользнув взглядом по замершим лицам, она мысленно усмехнулась, предчувствуя негодование.

— Владычица велела следовать с вами до замка Владыки Мирквуда, Госпожа, — выразил общее недовольство самый младший из спутников.

— Отсюда до замка осталось не так долго. Последний отрезок пути я преодолею сама.

Мягко улыбнувшись мужчинам, Андунээль поправила парные клинки в набедренных ножнах и провела рукой по перевязи лука, убеждаясь, что в случае опасности может мгновенно воспользоваться оружием. Пусть она и была целительницей, а не воином, но кое-как обращаться с оружием умела.

— Неужели вы не слышали тех ужасов, что рассказывают о Чернолесье? — недоуменно спросил тот же эльф. Он посмотрел на эллет взглядом, в котором явно читалось всё, что он думает о спятившей целительнице.

— Эрин Гален, Румиль, — поправила его Андунээль. И впервые её голос резал подобно острой грани нетающего льда, а бездонные зелёные глаза опасно сверкнули предупреждением. — Для меня эти земли навсегда останутся Зеленолесьем. Езжайте. Моих сил хватит, чтобы справиться с опасностью. К тому же, не думаете же вы, что стража границ не заметит путницу?

Насмешливо вскинув бровь, она смерила эльфов оценивающим взглядом. А после наклонилась к ушам каурого скакуна и ласково шепнула ему, что пора отправляться. Однако прежде чем оставить их, эллет одарила воинов последним взглядом. Не желая расставаться на недопонимании, она смягчила свои действия словами.

— Я устала пререкаться с вами. Namaarie, aa’ menle nauva calen ar’ ta hwesta e’ ale’quenle.

Стражи границ заметили её спустя неполный час после того, как она въехала под сень Сумрачного Леса. Андунээль сначала почувствовала чужое присутствие, и только через несколько минут острое зрение уловило мелькнувшую тень на одном из деревьев по левую сторону дороги. Не замедляя скачки, она откинула с головы капюшон серо-зеленого маскировочного плаща, давая эльфам увидеть, что перед ними не враг. Когда же с широких ветвей, переплетенных над дорогой, на неё нацелились лучники, эллет остановила коня. На её губах блуждала улыбка, а изумрудные глаза были чуть прищурены. Она пыталась на слух определить сколько стражей границ почтило её своим присутствием.