— Значит, второй фрагмент до сих пор у нас?! — воскликнула Саша с нетерпеливым интересом.

— Да. Но пользы от него немного. Один фрагмент бесполезен без другого. Такой и была наша с Лианной задумка, чтобы защитить «Лиама».

Саша изумлённо покачала головой. Купер был прав — на неё навалилось так много информации, что переварить её было трудно.

— Но ведь всё было не так, как думала мама, верно? — наконец спросила она. — «Лиам» перестал выходить на связь из-за технической поломки, так ведь?

— Так он нам отрапортовал, — невинно пожал плечами Купер.

В его словах Саша сразу почувствовала двойное дно.

— Ты говоришь так, словно он может… врать нам? — нахмурилась Саша. — Ты что, тоже считаешь «Лиама» разумным?

Некоторое время задумчиво поглядев за окно, где на тёмном небе уже начали загораться первые звёзды, Доминик ответил:

— Я не уверен, Саша. Наш новый специалист по искинам попробует разобраться в этом подробнее.

— Эта японка, Акеми? — припомнила Тёрнер неулыбчивую айтишницу. — Она мне показалась той ещё штучкой.

— Понимаю тебя. Но, если бы ты видела свою мать в её возрасте — ты бы удивилась, как она была на неё похожа. Похоже, замкнутость и нелюдимость — это черта характера многих специалистов по ИИ. Но от этого они не перестают быть экспертами в своей области.

— Что ж, неправильно судить о людях с первого взгляда. Уверена, она знает своё дело.

Некоторое время они сидели молча, погруженные в мысли, вызванные их разговором, со взглядами, устремлёнными в окно.

— Давно не слышал ничего о твоей подруге, Рейчел, — произнёс Дом, видимо, желая отвлечь Сашу от гнетущих мыслей. — Как она поживает?

— Насколько я знаю — у Хилл всё хорошо, — неопределённо буркнула Тёрнер. — Она всё ещё работает на «SpaceCo». Перед тем, как началось всё это безумие с Землёй-2 — проходила подготовку для участия в проекте «Overcomer».

— Строительство обитаемой станции на Титане? — припомнил Купер, хмыкнув и уважительно кивнув. — Очень интересный проект.

— Ага. Бессмысленное и расточительное безумие, но интересное в исполнении, конечно. Хилл всегда любила принимать вызовы.

— В этом вы с ней похожи.

«А ведь мне вначале казалось, что совсем не похожи» — подумала про себя Саша, легко погружаясь в омут воспоминаний. Они всегда называли друг друга по фамилии — «Тёрнер» и «Хилл». Практически никогда — по имени. И на первых порах это было именно тем, чем выглядело — проявлением официоза, а не близости.

Рейчел принадлежала к гордому семейству потомственных астронавтов и военных лётчиков, в котором и мужчины, и женщины в основном служили в ВВС США или работали в NASA, а чаще всего — переходили ко второму, начиная с первого. Как полагается истинной дочери рода Хилл, она с отличием закончила Академию ВВС в Колорадо-Спрингз. С первой попытки она успешно окончила базовые курсы астронавтов (BAC) и углубленные курсы астронавтов (AAC) по целому ряду направлений. А затем — сумела пройти отбор в RPS, контракт с которым позволял ей как можно раньше воплотить в жизнь свои честолюбивые планы и начать работать в космосе. Человек из мира орденов и звёздно-полосатых флагов, всегда и во всём первая и лучшая, вдоль и поперёк состоящая из перфекционизма, трудоголизма, чувства долга и ответственности, Хилл сразу дала понять напарнице, что им следует сохранять дистанцию. Саша же дала понять в ответ, что у неё с такой высокомерной выскочкой иначе и не вышло бы.

А затем наступили долгие месяцы вдвоём на марсианской орбитальной станции, где их жизни полностью зависели друг от друга. И бесчисленные часы в необходимом для сложных работ нейрослиянии, когда мысли одной становились мыслями другой, и граница между ними почти стиралась. И это изменило всё. Они стали даже ближе, чем родные сёстры. Но вряд ли между нами ещё когда-то всё будет так, как прежде.

— Она написала мне, когда я сидела в Клерво, — после колебаний поделилась она с Купером непростым воспоминанием. — Её сообщение дошло до меня, в отличие от многих других, которые отфильтровала тюремная администрация. А это само по себе кое о чём говорит. Сказала, что знает о произошедшем в Марселе, и рада, что я жива. А дальше начала говорить штампами. О том, что «меня втянули в это безумие люди, преследующие свои корыстные интересы», «ещё не поздно всё исправить», и прочее бла-бла-бла.

— Люди иногда вынуждены говорить то, чего от них хотят другие.

— Это — не тот случай, Дом. Я знаю Хилл. У неё в голове стоит система распознавания «свой-чужой», как на истребителе. Она очень твёрдая в убеждениях и верная — не только близким людям, но и идеалам, на которых выросла. Она будет в этой гонке на той стороне, на которой будет её страна и американские аэрокосмические корпорации. А это значит — не на нашей.

Купер вздохнул и с сожалением пожал плечами.

— Как жаль, что мы поделены на все эти «стороны». Как будто там, в космосе, не хватает вызовов, тайн и опасностей, перед которыми нам стоило бы сплотиться.

— Мне тоже жаль, Дом. Но наш мир — таков, каков он есть.

Некоторое время они молчали, обдумывая сказанное и услышанное.

— Кажется, нам обоим следует отдохнуть, — наконец изрекла Саша. — У меня в голове ужасный сумбур. А Мейер хочет, чтобы я уже завтра всерьёз приступила к работе.

— Отправляйся спать, Саша.

— Как насчёт тебя?

— Мне ещё требуется сделать пару вещей у себя в кабинете.

— Ты же не собираешься провести здесь всю ночь, правда?

Доминик добродушно улыбнулся.