— Да? — Валера сверлил меня испытывающим взглядом. — Думаешь, дело в старом князе?

Я пожал плечами:

— Может быть.

— Странно это.

— Возможно, и другое, — я решил приоткрыть завесу тайны. — Видишь ли, Дуплов и ещё несколько человек из Москвы предложили мне баллотироваться в канцлеры на следующий год.

— Серьёзно?

— Ага. Вот я и думаю, Голицыны испугались, что власть их пошатнётся, и своих шавок послали.

Пришлось кое-что рассказать. Не всю правду, конечно, я открыл, про разговор с Оболенскими я умолчал, сообщил лишь про то, как меня Безбородов и Дуплов уговорили участвовать в выборах. Болтать про серую зону я посчитал пока излишним, но скрытничать тоже было нельзя. От того, поверит ли сейчас мне Валера или нет, зависела наша с Ирой судьба. Надо было добиться поддержки от семьи.

— Ты же понимаешь, что это значит, — подытожил я. — Если стану канцлером, это многое изменит в расстановке сил в стране. Новгород получит больше влияния, наша семья, кстати — тоже. Но Голицыным это не нужно. Кроме того, на нашей стороне Оболенские — их лютые враги.

Валера долго думал, морща лоб, а потом произнёс задумчиво:

— Сволота они, конечно, эти Голицыны. Проучить бы их не мешало.

— Проучить — это хорошо. Только мы беспомощны против них. Они — власть.

— Для меня власть — великий князь новгородский, — в голосе Валеры слышалось возмущение. — А остальные — сволота, которых гнать надо отсюда поганой метлой, пока они тут корни не пустили и всех нас не сгнобили. Мало было, когда отца арестовали? Молчали ведь все сидели, как крысы. Половину семьи в тюрьму упекли — никто даже не пикнул. Теперь за тобой пришли. Нет, — покачал он головой, — это не правильно. Ладно, оставим рассуждения до лучших времён. Сам-то что делать собираешься? Вижу, тут забаррикадировался. Ну а дальше что? Есть план?

— Выходить из окружения, — сказал я. — Хорошо, что ты пришёл. Расскажешь, что там творится и сколько у противника сил. И да, хотелось бы знать: мне помогут?

— Ну допустим, семья тебя спрячет. Коля хоть и испугался с УВР лбами сталикваться, но он не откажется. А как ты собрался здание покинуть?

— Через главный вход. У меня есть волшебная таблетка. Она повышает управляемость внешней энергией. Выйду, разметаю всех, кто там есть, и мы с Ирой убежим через парк.

— Силёнок хватит? Перед главным входом человек тридцать и три броневика.

— Видел. Ещё и за домом караулят. Но думаю, справлюсь. Энергия есть, оружие тоже. Вот только, кажется, надо поторапливаться.

— Ну что ж… — Валера почесал подбородок, подумал минуту. — Знаешь, а давай-ка помогу обиться от этих шавок внизу? Поддержу огнём.

— В смысле? Нет, ты не лезь. Это мои проблемы.

— Да плевать. У меня на площади броневики стоят, вся дружина мобилизована. Если прикажу, по увээровцам откроют огонь.

— Не хочу тебя впутывать. Лучше уходи.

Валера хмыкнул:

— Глупости не болтай: кто ж меня выпустит? Теперь только с боем прорываться.

— Ты говорил, выпустят. Или что, повоевать захотелось?

— Да вот что-то руки чешутся пиздюлей отсыпать ублюдкам.

Валера был настроен серьёзно. Не знаю, что им двигало: то ли так мне хотел помочь, то ли — за отца поквитаться и за унижения, которые наша семья испытала. В любом случае, мне это было только на руку.

— А если тебя арестуют? — спросил я.

Валера не ответил, а встал с дивана и притащил из прихожей сумку, которую с грохотом опустилась на стол. Расстегнув молнию, он достал из сумки энергетический карабин — почти такой же, как у меня, но с удлинённым стволом, модернизированным облегчённым цевьём и коллиматорным прицелом закрытого типа. Следом были извлечены подствольный энергоблок, батареи и магазины.

— Должно хватить, — сказал Валера. — Плюс у тебя пушка. Прорвёмся.

— Да ты псих, — покачал я головой.

— Бывает иногда.

Последнее, что он извлёк — рацию. Включил.

— Седьмой, я внутри, — сообщил он. — Всем приготовиться. Скоро начнём.

Внизу раздались частые одиночные выстрелы. Это Валера открыл огонь по сотрудникам УВР с чёрной лестницы, с площадки второго этажа. Ему стали отвечать, и вскоре сквер во дворе наполнился хаосом беспорядочной пальбы. В звонкую перекличку карабинов и треск штурмовых винтовок вклинивались басовитые удары мелкокалиберных пушек.

— Ир, готова? — я застегнул свою кожанку и стал распихивать магазины по карманам.

— Наверное, — неуверенно произнесла Ира.

Я взял её за плечи и посмотрел в глаза:

— Всё будет нормально. Мы выберемся. Главное, слушайся меня, поняла?

— Да, — коротко ответила Ира. Лицо её выражало решимость.

— Тогда за мной, — взяв карабин, на котором теперь был установлен подствольный энергоблок, я открыл дверь, и мы выскочили на лестничную площадку.

Сбежали вниз по парадной лестнице. Я приказал Ире ждать в холле за колонной, а сам зашагал к стеклянным дверям, ведущим на улицу. В лицо светил прожектор, и я с трудом мог разглядеть, что делается снаружи, однако расположение техники и живой силы противника примерно представлял.

Двери вылетели градом стеклянных осколков, выбитые энергетической волной. Таблетка работала, и ближайшие час-полтора мои способности по управлению альфа-энергией будут на максимуме.

Я вышел на улицу и один за другим выпустил из энергоблока все три заряда по центральной бронемашине. По мне открыли огонь со всех сторон. Не обращая внимания на пули, я зашагал к дороге, стреляя на ходу из карабина. Прожектор разбился, и свет больше не слепил меня. Теперь ничто не мешало оценить ситуацию.