— Он меня вытащил, — произнёс Артём устало, но твёрдо. — Валера мне помог, пока ты тут сидел и чего-то ждал.

— Не смей меня упрекать после всего того, что я для тебя сделал, — сухо ответил Николай. — Лучше скажи, что ты натворил? Почему УВР преследует тебя?

— А почему УВР тебя арестовывало?

— Ты знаешь всё прекрасно.

— Вот и ответ на твой вопрос.

— Всё равно подозрительно. Ты в курсе, что арестован глава тайного приказа? Одновременно пытались арестовать тебя. Так в чём дело? Рассказывай, Артём, и не ври мне. Если я не буду знать всей правды, как защищу тебя?

То, что рассказал Артём, Николая немного шокировало. Оказывается, имелась группа влиятельных людей, которая в будущем году собиралась продвинуть Артёма в канцлеры. Разумеется, там и Оболенские были задействованы, и даже Безбородовы, ну и Тимофей Дуплов, конечно же. Без него, похоже, ни один заговор не обходился. Однако Голицыным не понравилось, что их кандидата хотят подвинуть, и они натравили на Артёма и Тимофея своих пешек из УВР.

Если прежде Николая мучился сомнениями, стоит ли впрягаться за Артёма, то теперь всё было ясно как день: надо сопротивляться до конца. Слишком далеко зашли Востряковы благодаря сумасшедшему поступку Валеры. Пути назад нет, и если посадят, то посадят всех. Хотя, кого-то могут и казнить при таких раскладах.

Дальнейшие упрёки не имели смысла, надо было думать, как выпутываться из ситуации.

Звонок прервал беседу. Звонил великий князь.

— Мне стало известно о ночном событии, — заявил Ростислав Васильевич. — Я бы хотел поговорить с вами, Николай Эдуардович, и с Артёмом. Будьте любезны, подъезжайте в мой особняк часам к трём. Буду вас ждать.

Просьба эта показалась подозрительной. Ведь кто знает, для чего пригласил Ростислав обоих братьев? Что если решил сдать их УВР? На чьей Ростислав стороне, можно только гадать. По крайней мере, разнос точно устроит, ведь именно Востряковы нарушили покой в городе, и не просто нарушили — схлестнулись, по сути, с верховной властью. Нет, за такое по голове не погладят.

Ехать было рискованно, но отказать великому князю, когда тот вызывает — значит, проявить неуважение. Николай не мог пойти на такой шаг.

— Нас с тобой, Артём, вызывает Ростислав, — объявил Николай, когда завершил телефонный разговор. — Доигрались, называется.

Требование великого князя явиться к нему встревожило меня не на шутку. Стрельба, устроенная в «боярском» районе — серьёзный залёт. И ладно бы речь шла о какой-нибудь потасовке между двумя местными семьями, но нет, наша дружина напала на УВР, надавала по морде представителям государственной власти. Москва за такое в первую очередь выкатит претензии великому князю. А великий князь, понятное дело, спросит с нарушителей. Значит, достанется нам на орехи.

Возможно, Ростислав сдаст меня правительству — такое тоже было весьма вероятным. Так что я готовился к худшему. Опасно было ехать. Даже Николай считал, что — опасно, но как подданный великого князя, он не мог отказать Ростиславу без уважительной причины.

Однако вопреки ожиданию, великий князь встретил нас со всем гостеприимством. В его роскошном кабинете уже был сервирован стол на три персоны, за который нас и пригласили.

Кабинет располагался в старинном особняке, где я уже успел побывать пару раз. И сам особняк, и кабинет великого князя выглядели так, словно время тут замерло лет двести назад. Даже в нашем доме интерьер казался современнее, а здесь складывалось впечатление, будто я в музей попал.

Кабинет был отделан панелями из чёрного дерева. Одну стену занимал огромный книжный шкаф, забитый томами в старинных перелётах, вторую — оккупировала колоссальных размеров картина, на которой был изображён сюжет то ли из античной, то ли из библейской мифологии — ни в том, ни в другом я не разбирался. Но то, что картина очень старая, мог понять даже я: краска местами потрескалась.

Письменный стол находился в смежной комнате, здесь же были диваны, кресла, прямоугольный столик с изогнутыми ножками и подсвечником (а точнее лампой, имитирующей подсвечник; такие же висели на стенах), и небольшой круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. За него-то мы и уселись.

Слуга внёс блюда, мы приступили к трапезе. Я ждал, что Ростислав будет недоволен и начнёт ругаться, как начал Николай, когда приехали мы с Валерой, однако ничего такого не случилось. Этот полный круглолицый человек вёл себя вежливо и гостеприимно.

Ростислав вообще не ассоциировался у меня с великим князем. Его отец, Василий — то да, был и важен, и грозен, как и полагается властителю и хозяину земель. Ростислав же выглядел добродушным пухляком. Хотя стоило пообщаться с ним, как это впечатление рассеивалось. Деловая хватка у него определённо имелась.

Вначале Ростислав завёл разговор на отвлечённую тему, похвастался огромной картиной. Оказалось, она написана в середине девятнадцатого века каким-то известным художником того времени. Да и вообще, со слов Ростислава, выходило, что в доме этом чуть ли ни каждый предмет — произведение искусства.

— Я прошу прощения за действия своей дружины, — Николай первым заговорил об инциденте. — Мы допустили ошибку, и я с готовностью приму любое ваше решение.

— Хорошо, что осознаёте это, Николай Эдуардович, — Ростислав стал предельно серьёзным, — я приказывал ничего не предпринимать без моего ведома, а вы ослушались. И это нехорошо. Однако сейчас не время для мелких разногласий. Перед нами стоит проблема, с которой справиться можно лишь сообща. Моё решение следующее: собрать дружину и отстоять Новгород.