Шрифт:
Вообще чего мы туда все эти годы «Газелями» возим – это какая-то загадка. То есть вот если сейчас у меня спросить «Кать, какого рожна тебе вперся ентот гранд-вояж?», я, наверное, чё-нить расскажу и даже подниму указательный палец. Кровать мы везем, ага. Но я, убейте меня, не помню, чего я отвозила туда в прошлом годе… Аж три раза ездила, а все равно не помню. Нуда, не памятлива я на говно, не памятлива…
Сценарий тот же, но по-прежнему вышибает слезы.
Акты 1-5. Телефония
– Кать, а мы в этом году поедем?
(Гениально, мама, гениально. Я думаю, даже если я издохну, вы водрузите гроб на крышу машины, и у меня в изголовье будет вздыхать ящик с какой-нибудь непонятной порослью.)
– Да, конечно.
– А когда?
(35 февраля ночью. Милая женщина, если первого числа я вас с бабкой не вывезу, то тогда вы вынесете меня. Вперед ногами. Черт, что-то одни гробы в голове.)
– Ну… за неделю до Первого мая…
– А пораньше?
(А палкой по жопке?)
– Ну… можно и пораньше.
– Хорошо. Только ведь вещей столько опять… (А я тебе говорила: выбрасывай, дура, выбрасывай. А кто орал «Они еще ходят»?)
– Я закажу какую-нибудь машину.
– А когда?
(Черт, на прошлой неделе в понедельник, черт, черт, черт!)
– В субботу будет машина.
– А большая?
(Нет, блин. На Фасолькином сумасвале повезем. Ты сверху сядешь, а бабка за веревку будет тянуть до самого сто первого километра.)
– Большая.
– А ты не забудешь?
(А ты дашь мне шанс? Черт, черт, черт!) Данный диалог продолжался с понедельника по сегодня и различался только количеством ругательного «черт!», так, впрочем, и не высказанного вслух. (Да-да, а в шестом акте я что буду делать?)
Акт 6. Накануне дня икс
– Блин! Это что такое?
– Это, Кать, часы.
– Вижу, что не фортепьяно. Эти часы перестали ходить еще до твоего рождения.
– Ну… может, мы их как-нибудь починим…
– На даче?!
– Зачем на даче? В Москве!
– А зачем мы их тогда везем на дачу?
(Нехорошая пауза, сопровождаемая старческим покашливанием из соседней комнаты. При звуке шаркающих шлепанцев настораживаюсь. В ход пошла тяжелая артиллерия в лице бабушки.)
– Тебя забыть спросили. Какое тебе дело до этих часов?
(Разглядывая огромную коробку с банками из-под детского питания в бабкиных руках, понимаю, что до часов мне уже действительно нет дела.)
– Бабушка, милая бабушка, скажи, зачем нам эти баночки?
– Твой же сын будет жучков ловить.
– А-а-а… м-м-м-м… э-э-э-э… м-м-м-м…
(Вышла замуж за Хемуля, родила Хемуля, сдохну Хемулихой.)
– Не мычи. Не корова.
(Убью! Убью, расчленю и спущу в канализацию. Прямо сейчас.)
– Ты хоть раз видела, чтобы он играл в баночки?
– Это потому, что ты ему не показывала, как играть.
– Прости, я что, должна была вместе с ним жучков ловить?
– А что, лучше пиво жрать на краю песочницы?
(Несомненно, бабушка, несомненно. А в тот день, когда я скажу, что ловля инсектов в тару из-под пюр предпочтительнее распития пивка, можешь смело сдавать меня кащенкам.)
К концу шестого акта зрителю должно быть очевидно, что для «Газели» были собраны самые ценные и самые необходимые вещи, а я – некрасивый прыщ на семейной заднице.
Акт 7. Апокалипсис сегодня
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Зачем так рано?
– Там кирпичи.
– ???
– Ну кирпичи таскать надо. От ремонта же остались… И кровать. И тумбочки. И часы.
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Дим, вставай! Сейчас приедет «Газель».
– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!
– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!
– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!
– Уберите кто-нибудь наконец ребенка!
– Рассаду не мни!
– Не забудь вон ту коробку. И вон те банки. И вот тот узел. Как не хочешь брать узел? В нем постельное белье! Мне наплевать, что ты можешь спать без белья! Ты вообще на коврике можешь располагаться, а я без белья не согласна. Мясо не забыл? Как – в морозилке? Я же еще вчера просила…