– Это очень мило с твоей стороны.

Тяжёлая тишина пронизывала воздух вокруг нас. После нескольких мучительных мгновений Изабелла спросила:

– Почему ты не дашь ему хотя бы шанс?

Это была такая простая просьба, и я не знал, почему она казалась такой трудной. После всего, через что я прошёл, что может быть такого сложного в собаке? Но, на самом деле, это было гораздо глубже, чем просто приглашение четвероногого существа в мою жизнь.

Я сжал челюсти, пытаясь восстановить защитную стену вокруг себя.

– Ты просто не понимаешь. Я вёл мужчин и женщин в бой. Я всегда был главным и полностью контролировал ситуацию. Взять его на себя означало бы, что я больше не контролирую ситуацию. – Я сердито покачал головой. – Это значит, что я слаб.

– Это вовсе не обязательно должно означать именно это.

– Тебе легко говорить об этом.

Изабелла скрестила руки на груди.

– Ты когда-нибудь задумывался, что это больше, чем просто ты?

– О чём ты говоришь?

– Как сын президента, ты находишься в уникальном положении, чтобы привлечь внимание к достойному делу. Подумай обо всех военнослужащих мужчинах и женщинах, которые страдают в данный момент. Может быть, они ищут кого-то, кто станет для них образцом для подражания. Если ты сможешь вернуться домой из боя и овладеть корпоративным миром, возможно, они также смогут найти силы, в которых нуждаются.

– Я могу сделать всё это, не выглядя слабым с собакой, – возразил я.

– Но, может быть, они хотят собаку или у них уже есть собака. Ты мог бы показать им, что это не признак слабости, что это признак исцеления. – Изабелла неуверенно улыбнулась мне. – Ты всё ещё можешь быть лидером, только другого типа.

Чёрт возьми. Как бы мне ни было неприятно это признавать, Изабелла была права во многих отношениях. Я отчаянно нуждался в чём-то, что могло бы вытащить меня из темноты, которую я чувствовал с тех пор, как ушёл из армии. Мне также нужно было разобраться с тем, что я испытал в бою. Может быть, я мог бы инвестировать в четвероногого терапевта и привести свою голову в порядок, в то же время помогая другим.

Время тянулось медленно, пока мы с Изабеллой стояли в каком-то тупике. Наконец, я прерывисто выдохнул.

– Ты приводишь веский аргумент, на который я допускаю какие-то дополнительные аргументы, – наконец признался я.

– Значит ли это, что ты хочешь встретиться с ним? – спросила Изабелла, и в её голубых глазах вспыхнула надежда.

– Конечно, – ответил я с небольшим колебанием.

На её лице появилась сияющая улыбка. Эту улыбку я никогда раньше не видел, и мне захотелось знать, как сделать так, чтобы она регулярно появлялась на её лице. Великолепно. Отворачиваясь от меня, Изабелла сказала:

– Сюда, Конан.

По её команде Конан спрыгнул со стула и быстро обошёл стол. Когда Изабелла велела ему сесть, он сел прямо у моих ног. Повернув голову, пёс выжидающе на меня уставился.

– Пожмём друг другу руки, – сказала Изабелла.

Когда Конан протянул мне лапу, крошечный кусочек льда, образовавшийся вокруг моего сердца, немного растаял. Как и Изабелла, я всегда любил собак. Когда рос, не было такого времени, когда бы у нас не было собаки в доме, а Сэтчел и Бейб, чёрные лабрадоры моих родителей, уже делали себе имя в Белом доме. Мама решила последовать примеру Барбары Буш 54и написать биографию, повествование которой ведётся от лица любимых питомцев. Я протянул руку и взял Конана за лапу.

– Привет, парень, – пробормотал я.

Его глаза казались особенно добрыми, когда он оценивал меня. Я задавался вопросом, что он думает. Мог ли Конан автоматически рассказать о том дерьме, через которое я прошёл? Может, у него какое-то собачье шестое чувство насчёт людей, которые каким-то образом сломаны?

– Что ты думаешь?

– Как любитель собак, я хотел бы дать восторженное «да», но меня раздирают эмоции.

Изабелла изобразила то, что я могу описать только как лицо деловой женщины.

– Какие у тебя оговорки? – дипломатически осторожно спрашивает она.

– У меня никогда не было своей собаки. Когда я рос, мои родители заботились о наших собаках. Всё, что мне нужно было делать – это любить их или бросать им теннисные мячи. Я понятия не имею, что они едят и в какой заботе нуждаются.

– И это всё? Я могу помочь тебе с этим, не говоря уже о том, что гугл ответит на любые вопросы, связанные с собаками, которые могут возникнуть.

Ну и чёрт с ним. Поговорим о том, что я чувствую себя идиотом.

– Ладно, всё это прекрасно, но тебе не кажется, что я беру на себя слишком много? Я имею в виду, что здесь я просто пытаюсь приспособиться к гражданской жизни. Что я должен ему дать?

Изабелла улыбнулась.

– Даже если ты этого не видишь, ты можешь дать ему больше, чем, можешь себе представить.

Хотя мне особенно нравилось иметь её вотум доверия, я всё ещё не был полностью уверен. В данный момент моя жизнь не позволяла мне заботиться о ком-то ещё. Давайте посмотрим правде в глаза: я едва успевал приспосабливаться к новым обстоятельствам, так как же я мог эмоционально и физически присутствовать в жизни другого живого существа?