Приходил я в чувство долго и под прицелом наглых паучьих глаз. Восьмилапое чудовище, стоило мне свалить подальше от «Фотолюкса», не преминуло тут же появиться и притащило с собой знатно провонявшийся труп мертвого Андрюхи. Ну, того самого, что на глазах у всей стоянки был насмерть заклёван воронами. Примостившись у теплой батареи подъезда, где я сейчас уныло курил, подтянув к себе мертвое тело, паук с деловым спокойствием жевал разлагающийся труп, никуда не спешил и всем своим видом показывал что у него всё под контролем, а я отстой. Даже взгляд его мохнатых глаз как бы говорил «ну ты и лоша-а-ра».

— Ещё посмотрим кто тут лошара! — взъелся я на паука, попытался пнуть хамоватую гадину под волосатое брюхо.

Разумеется, не попал. Паук больно цапнул меня за ногу, подхватил свой деликатес и убежал в темноту дворов, доедать вонючего Андрюху. Я присмотрелся. В том месте, где минуту назад лежало мертвое тело сейчас валялся красного цвета мелок. Совсем крошечный, школьный, практически исписанный. Я включил фонарик на телефоне. Чуя неладное, подошёл, присмотрелся. На грязном бетонном полу, там же, обнаружилась подозрительная картина. В духе наскальной живописи, с чертами, присущими египетской культуре, примитивная фреска изображала сутулую человеческую фигуру и огромную ношу на его плечах. Гигантский валун, нет, плита, прижимала нарисованного человечка к земле, давила на него, стремилась превратить того кровавую лепешку. Тут же стояли жуткие погонщики и безжалостно хлестали несчастного, заставляли его поднять этот невероятный груз, водрузить себе на плечи и тащить, тащить куда-то вперед, куда-то… Дальше картинка обрывалась и куда должен был тащить свою ношу измученный пленник оставалось загадкой.

Я осторожно подобрал мелок, прочертил линию на полу. Рисует, ничего необычного. Подумав немного, поелозил рукавом бушлата, вытирая с пола эту жутковатую картинку. Фиг там. Наскальная, то есть подъездная живопись не стиралась и как бы я не старался удалить этот пугающий меня рисунок ничего не получалось. Наоборот. В какой-то момент начало казаться, что фигурка несчастного ожила, напряглась, сотрясаясь под градом безжалостных ударов многочисленных погонщиков. Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение, заспешил на выход. Сунув красный мелок в карман, выскочил из подъезда и быстро зашагал обратно к «Фотолюксу». В последнее время вокруг меня происходит какая-то чертовщина.

На полпути к намеченной цели повстречалась пьяная братия, которая своим поведением совсем не поднимала моё и без того неважное настроение. Жадно распивая дешевый алкоголь, да рьяно комментируя происходящие вокруг события, ватага синяков перегородила мне дорогу:

— Это всё из-за вас, дебилов! Устроили тут непонятно что, а нам теперь думай, как жить дальше… — обозначили претензию в мои адрес. — Дес… деста… билитировали страну, и сидят довольные.

Я сдал назад, взял правее, обходя местных с безопасного для них расстояния.

— У-у, щегол! — недовольно загудела компания, бодро нагнала меня у следующего подъезда.

— Я своё здоровье положил, чтобы такие как ты жили припеваючи, — потыкали мне пальцем в грудь. — И Саня вот, дружбан мой, двадцать лет на стройке горбатился. Ради чего, спрашивается?

— Чтобы такие как я всё просрали, — подвёл я диалог сразу к его финалу

— А-а, ну-у… э-э… — растерялся мой оппонент, задумался, — хм-м…

Я оставил за спиной пьяную политоту, пошёл дальше. На ходу вытащил из кармана призывно вибрирующий телефон.

«Соображает», — прочитал новый статус в своём профиле.

Кажется, бухие политологи высоко оценили мои умственные способности. Пользуясь моментом, я пробежался взглядом по экрану телефона, бегло изучил информационную панель и новые записи в личном профиле. Помимо ряда сообщений о сработавшем эффекте отступника и присвоении чужих заданий, в тегах обнаружилась ещё одна странная пометка «доводит до самоубийства». Откуда здесь это могло взяться и кого я успел подвести к суициду сложно было даже представить. Возможно, морской кок? Больно странный был у него тогда вид и автомат свой я ему тоже оставил. Но тогда какая в этом логика? Я ничего предосудительного по отношению к связанному хозяину квартиры не делал, а кипящая вода в кастрюле достаточно слабый полтергейст, чтобы настолько сильно дестабилизировать психику взрослого человека.

— С нормальными парнями у них явная проблема. Видал, какие «абрэки» вокруг главной инопланетянки тусуются? — послышалось впереди.

Я притормозил, разглядывая ватагу парней. В деловых костюмах, в галстуках, с модными прическами и синевой в глазах, компания стильных интеллектуалов перегораживала дорогу. Околачиваясь возле фонарного столба, прихорашиваясь, пижоны-мозговики готовились сдаваться в плен инопланетной захватчице. Как именно это должно будет произойти и что нужно для этого делать рассказывал самый нарядный из них:

— Главное ей на глаза попасться, а там дело за малым. Вот, я с собой «Живанши» и «Бандерас» взял — парфюм моего бати. От этого запаха все тёлки текут! Он сам так говорил.

Я вздрогнул, бесшумно выругался, заметив неподалеку волосатый ком. Паук, весь мокрый и в снегу, вновь прибежал по следу. Притащив за собой труп всё того же Андрюхи, арахнид засел под козырьком ближайшего подъезда и размеренно шевелил челюстями, доедал у мертвяка левую ногу. Сам же мертвяк, почему-то живой, вопросительно на меня смотрел, молчал и держал в руке всё тот же красный мелок.