Что тут началось! Дёмка шапку снял и подкинул высоко, она, падая, угодила в чашку с пивом воеводе. Тот потянулся еще подзатыльник треснуть, да Дёмка спроворил и пригнулся — досталось Шумскому. Андрей от нежданного удара набычился, а воевода подался от заломленной брови-то — ить жутко. Потом уж хохот подняли такой, что кони заржали во дворе.

Дед Мишка смеялся громче всех.

— Сваты, это не помолвка, а циркус. Такого-то я еще не видал, — Всеслав наново утёр слезы. — Ну, уж коли все сложилось, прими боярин Михаил каравай и неси образ.

Уряд вспомнили и каравай передали уже прилично. Образ просунула в дверь Машка: поди все подглядела и подслушала.

Андрей и Арина встали под благословение. Пока дед слова ронял привычные, Шумской тихо тронул Аришины пальчики, будто сказал — люблю. И она ответила малой лаской. А как инако? Ведь все это сватовство неважным было, почитай вторым делом. Главное-то другое…

Так и помолвили. Арину по уряду отпустили — ее Машка в сенях споймала и защебетала-загалдела. Всплакнули на радостях, да уселись снова подслушивать.

Мужи побалагурили, пива выпили славно, угостились, да и потянулись к выходу. Машка метнулась во двор подглядывать, а Аришка прилипла к щели дверной — хотела еще разок на Андрея полюбоваться. А он уж и вышел.

Князь стоял в гриднице лицом к лицу с дедом Мишей, брови свел, вмиг перестал быть веселым-то.

— Так ты помни, Дорофеев, — вытянул из-за пазухи свиток тугой и отдал деду. — Согласился, так молчи по смертный день.

— Запомню, княже, — свиток взял, поклонился и уперся взглядом в спину Всеслава.

Тот вышел и уж со двора послышался его голос. Опять балагурили.

Воевода подошел к деду Мишке, руку на плечо опустил и молвил непонятное.

— Свечу поставь, Мишка. Свезло, что так-то все обошлось. — Дед кивнул и обое потекли гостей провожать.

Аринка думать не стала, к Андрею побежала — хучь одним глазком глянуть из-за угла хоромцев. А он уж на Буяне сидел, и золотую свою высматривал. Взглядом потеплел, когда увидел. Одними глазами показал на Воловью горку, мол, ждать буду ввечеру. Аришка полыхнула румянцем и закивала.

Токмо не довелось встретиться-то…

Как гостей проводили, заторопился и воевода — Фаддея навестить. Дед Миша вошел в гридницу и позвал Аришу.

— Деда… — вошла и встала столбиком.

— Ну, боярышня, скоро станешь Шумской. Рада ли, Ариша? По своей воле? Не обидел он тебя? Может…может, ты тяжёлая уже? — а и нелегко давались деду такие-то вопросы.

Аринка подлетела к ученому мужу, обняла и заплакала радостно.

— Дедушка, что ты! Люблю я его, и он меня любит. Беречь будет.

— А чего ревешь-то, глупенькая? Радуйся. И я с тобой рад. Уедешь вот… — и замолк.

Аришка вскинулась, поняла — деду одному плохо сделается, одиноко.

— Я Андрея просить буду, чтобы и тебя взял. Поедешь? Дедушка, одного не покину вовек. — Михаил Афанасьевич долго смотрел на внучку, будто искал чего-то в ее личике, но смолчал. Кивнул в ответ на ее слова и поцеловал в лоб.

— О себе пекись, Аришка. Мой век уж сочтен. Коли любишь его, так я спокоен и счастлив буду. Хоть кому-то свезло…Где ж видано, чтобы родичи жили при дочках-внучках, еще и в мужнем дому?

— Андрей не откажет, деда. Он…он хороший очень.

Дед хмыкнул:

— Правда? А с лика и не скажешь. Как есть бес. Аринка, неужели не боишься его? Ведь жуткий!

— Деда, не говори так. Ну, вот что ты. Никакой он не бес! Наоборот, — Аришка защищала Андрея изо всех своих сил.

— Ну, ежели наоборот, то, стало быть, ангел небесный. А у меня глаза отсохли и видят инако. Так чтоль?

Аринка уж поняла, что деда шутит. Обняла крепче. Так и сидели вместе, вспоминали свои мытарства. Аришка спросила про боярство, а дед ответил так, как она и думала. Бежали и прятались от Ярополка, чтобы не посёк.

Темнеть стало — повечеряли. Дед отправился в ложницу, а Аришка выскочила за двери, кинула токмо слово, что к Маше идет. А сама к Андрею полетела! Ить вскорости поп наложит пост предсвадебный, с того просто так и не увидишься. Токмо урядно, при деде или подружках. Эх…

Шла быстро. По дороге встречала славников, ратнинских жен — кланялись. По первому поклону Аринка-то обомлела слегка, но потом по урокам боярыни Ксении, лик сделала обычный, будто бы всегда боярышней жила и поклоны те для нее дело привычное. У Медведевского подворья уж собралась нырнуть в проулок и бегом к Воловьей-то горке, но увидела Машу! Та неслась неурядно, подбежала к Аринке, за рукав цапнула и тянет.