— Тебе не идет роль шлюхи. — медленно протягивает мужчина, немного подаваясь вперед. Он заставляет меня сесть обратно одним взглядом. Он опаснее, чем кажется, а в такие моменты исчезает прожигатель жизни, передо мной возникает настоящий царь, способный прогнуть любого под себя, заставить исполнять его желания.

— А я и есть шлюха, меня имеют ради своего удовольствия. Нужно уметь называть вещи своими именами.

Ахмед тянется в карман своего халата и достаёт оттуда пачку баксов, отсчитывает купюры, трудно подсчитать сколько именно. Кидает ими в меня.

— Ну раз шлюха, то возьми плату. Тут больше за целку, в остальном толку от тебя…

Мне казалось, что до этого я чувствовала себя невыносимо хреново, но теперь поняла, что до этого были цветочки, теперь наступили ягодки. Это был предел.

Беру его деньги, которые упали мне на колени, сжимаю и затем демонстративно рву.

— подавись своим завтраком. Подавись своими деньгами. Ублюдок!

— И тебе приятного аппетита. — Аль-Мактум как ни в чем не бывало отрезает кусочек яичницы и отправляет его в рот, ест с удовольствием.

Я встаю слишком резко, опрокидывая стул вместе со столом и дорогущим сервизом, отправляю все на пол, и отправляясь обратно в дом, нужно найти Лизу и вызвать такси. Не хочу больше здесь оставаться. Надеюсь, он захочет кого-то другого вместо десерта к своему завтраку.

Стоит мне дойти до стеклянных дверей, как из них выскакивает два парня, на них белые льняные рубашки и чёрные брюки, видимо униформа охраны Эмира. Они шустро подхватывают меня под руки и волокут обратно. Я просто парю в воздухе.

Все это время Аль-Мактум сидит, как ни в чем не бывало, даже улыбается. Его ничуть не смущает, что меня силой приволокли к нему обратно, что его завтрак на полу. Сидит весь такой очаровательный в ворохе осколков.

Я пихаюсь и кусаюсь, брыкаюсь, но меня усаживают на стул. Парни становятся позади меня, видимо, как гарантия того, что я не причиню вред их дорогому Эмиру.

Мне уже трудно остановиться, удержать себя в узде. Крышу напрочь срывает.

Зачем обманывать

саму себя, после сегодняшней ночи во мне что-то щелкнуло, сработало что-то, притянуло к нему. Размечталась. Захотелось сказки. Хотя бы курортного романа. Нежности. Клочочек любви. А вместо этого — меня ударили кирпичом по голове. Просто развлечение.

Прислуга быстро ставит стол, сервирует его по новому. Подаёт горячие омлеты и чай. Все исправляется в считанные секунды. Минута, и как и не было ничего. На их лицах нет ни удивления, ни осуждения. Они привыкшие ко всему.

Закидываю ноги на стол, сбивая с него заварочный чайник, судя по орнаменту на нем — дорогущий. Такая наглость выводит из себя его охранников, они дергаются, но Ахмед останавливает их, не даёт дотронуться до меня. Несмотря на такую дерзость, он остается спокойным, просто осматривает мои пальчики в сланцах, которые немного подрагивают.

— Так уже лучше. Мне нравится твоё бунтарство… — неожиданно он улыбается. Красивый мальчишка с белоснежными зубами, способный очаровать любую. — Но если ты не уберёшь ноги со стола, я выпорю тебя прямо здесь при всех. Возбуждает?

— Да. — оттопыриваю губу и разваливаюсь еще удобнее, хочу его злости, достать его до такой степени, чтобы он не захотел меня видеть. Отказываюсь верить, что моя дерзость только подзадоривает его.

Игнорирует все мои выпады.

Аль-Мактум говорит одному из парней на арабском, приказывает снять видимо ремень, потому что один из них тут же начинает его расстёгивать и затем протягивает Эмиру. Он принимает его и начинает пошло ухмыляться, проверяет на прочность дорогой аксессуар.

У Эмира и охранники одеваются в очень брендовых шмотки. Уверена, что такой ремень стоит больше, чем мои родители получают в Брянске в месяц. Неприлично ходить в таких дорогих вещах в Африке, когда многие дети голодают.

Мы играем в игру, кто кого переглядит.

— У меня даже встал в предвкушении.

До последнего не верю, что он сделает это. Аль-Мактум сам не говорил, что не любит публичность в делах интимного характера, но в этот раз он видимо решает поскупиться своими правилами.

Он со всей дури лупит по столу, разбивая чашку на мелкие осколки, она разлетается в разные стороны. Я испуганно подпрыгиваю.

Встаёт. Я убираю ноги. Вызов брошен.

— Поздно, дорогуша. — проводит большим пальцем по моей щеке, пытается подхватить меня, чтобы перевернуть попой к верху, но я не даюсь, изворачиваюсь и прошмыгиваю мимо него под столом, оказываюсь по ту сторону.

Мужчины охают. Спасибо гимнастической школе и Вере Павловне, моей преподавательнице, за небывалую гибкость.