Я набираю их номер, надеясь, что зря переживаю. Хотя внутри становится гадко и холодно, интуиция приводит в состоянии коматозы.

Мама поднимает практически сразу же, у нее очень взволнованный голос.

— Виктория! Где тебя черти носят, почему ты не поднимаешь трубку, когда я тебе звоню? Я второй день на корвалоле!

— Мама прости, мы были на экскурсии и связь не ловила. — у меня у самой зареванный голос.

— У Вас все хорошо? Никто не болеет?

— Нет, все отлично!

— У Вас никто не заболел этим гриппом?

— Нет. Все отлично!

Мама протяжно вздыхает, чувствую, что она подбирает слова, как бы сказать мне что-то важное.

— Что случилось? — спрашиваю я, потому что у меня никаких сил ждать и минуты.

— Папа заболел. — говорит она очень тихо. Каждым словом меня бьют словно в живот. Меня скручивает. — Сначала все было как простуда, а потом его забрали на скорой. Похоже, что это все серьезно. Меня не пускают к нему, он в инфекционном закрыт… В реанимации.

Я сажусь на кровать, пытаясь собраться.

Хуже уже не будет.

Я читала про новый вирус, но мне казалось, что он так далеко, он не коснётся моей семьи.

— Что говорят врачи?

— Ничего. Ты же знаешь, что от него пока нет лекарства.

— Я поменяю билеты и прилечу к Вам. — говорю я, принимая решение. После ночи с Ахмедом, я так и так хотела поскорее выбраться из страны, где все ему принадлежит, но теперь вопрос был решённый. — Как только у меня получится, я напишу тебе… Мама держись, я скоро буду. Люблю тебя!

По ту сторону раздаются безутешные всхлипы, от которых у меня в груди образовывается вакуум.

— Папа заболел. — говорю я Лизе и закрываю глаза, чувствуя, что разревусь еще раз.

— Я пойду к парням, попробую их успокоить. — говорит подруга. — а ты пока успокойся. Если хочешь, поспи. Тебе нужно прийти в себя. Посмотри билеты домой, раз уже решила.

Не смогу успокоиться, пока не поменяю билеты.

Открываю планшет, захожу на сайт авиакомпании. По сути ничего сложного, просто выбрать другую дату. Слава Богу, мы покупали билеты с возможностью замены. Как будто чувствовали.

На сайте закрыт обмен, висит оповещение, что часть стран закрыли авиасообщение.

Я напрягаюсь. За месяц на Мадагаскаре мы немного выпали из реальности. Не знала, что ситуация зашла так далеко.

Беру телефон и набираю номер горячей линии. Уточню все по телефону.

Никто не отвечает, линия перегружена. Двадцать минут вешу на второй линии — без результата.

Нехорошее предчувствие меня пугает. Смотрю на сайт с новостью на весь основной экран и прикусываю губу. Может так оказаться, что билеты будет не просто поменять.

Переодеваюсь и иду тоже в номер к парням, может они смогут мне помочь.

У Глеба и Игната очень недовольные лица, но это понятно. Их оставили на целых два дня, трудно придумать объяснения. Парни напоминают надутых пингвинов. Глядя на их обиженные лица непроизвольно сравниваю их с Ахмедом. Араб никогда не бывает обижен, раздражён, что происходит в разрез его желанием, но быть обиженным — ниже его достоинства.

— Не могу поменять билеты через сайт. — сразу же говорю я, протягивая планшет. — Что теперь делать?

Лиза уже рассказала им о моей ситуации. Глеб приобнимает меня за плечи и пытается успокоить.

— Мы поменяем билеты, не переживай. С папой все будет хорошо.

Он наклоняется и целует меня в губы, я отодвигаюсь и прячу взгляд. Мне неприятно его прикосновение. Глеб принимает мой жест за смущение.

Я киваю, прикрывая лицо руками.

— Давайте выпьем? — спрашиваю их, отчаянно желая накидаться.

Парни с удовольствием соглашаются.

По дороге в бар Лиза шепчет мне на ухо, что сказала парням, что у нее случились проблемы по-женски, нам пришлось съездить в больницу и побыть там. Она очень стесняется этой темы и не готова пока говорить о ней. Они вроде схавали, потому что и предположить не могут, что мы могли быть на вилле у Эмира.

Мы садимся в баре, и мальчики рассказывают нам последние события с пляжа, что они узнали и какие у них есть предложения. Я же не могу себя заставить себя участвовать в разговоре. Мысли о папе вытесняют все.

— Ви, ты такая бледная. Давай, ты поешь?

Почему все пытаются меня накормить?

Еще утром Ахмед кормил меня омлетом. Теперь Глеб…

— Я не голодна. — уверенно говорю я. — Спасибо!

Глеб приобнимает меня, безобидный жест, который со стороны может показаться обязывающим. Так обнимают обычно парни своих девушек. Очень уж по-хозяйски лежит его рука. Я не убираю ее, хотя меня немного напрягает ее расположение. Чем дальше заходили наши отношения с Аль-Мактумом, тем сильнее меня напрягали попытки Глеба сблизиться.