Через десять минут уже садимся в комфортабельный мерседес с водителем. Охрана Аль-Мактума садится в джип позади нас. Только сейчас до меня доходит, что Эмир прилетел на другой континент взяв с собой всего четверо телохранителей. При этом выглядит он максимально расслаблено.

— Мне нужно домой. — говорю я, глядя на часы. Внутри меня все колотится в ожидании встречи с близкими. — Я могу прямо сейчас поехать домой?

— Мы так и так едем к тебе домой. — спокойно отвечает Ахмед, откидываясь на сиденье. — Гагарина десять?

Его осведомлённость пугает. Может быть он жил раньше в Брянске? Может он тут учился? Я же вообще ничего не знаю о нем!

— Ты хочешь показаться всей этой делегацией у моего дома? — робко спрашиваю его. Понимаю, что не в моем положении ставить условия, но совсем не хочу поднять весь район на уши своим приездом. Через пять минут половина соседей будет писать сообщения о том, что я шлюха. И тогда отца убьёт не вирус, а общественное мнение.

— А что здесь такого?

— Понимаешь, я бы не хотела, чтобы родители или соседи узнали, что ты араб, тем более, что ты Эмир, и тем более уже, что я… вообщем, я бы была очень благодарна тебе и, конечно же, отработала бы все с процентами, если бы ты умолчал о нашем знакомстве. Дал мне время самой все уладить, а потом на твоё усмотрение…

— Нет. — твёрдо отвечает он. — Ты так и так сделаешь все, что я скажу. Либо со мной, либо обратно в самолёт.

— Хорошо, давай представим тебя, как моего парня с курорта… без охраны и титулов. — молю я его, даже не надеясь, что он поймёт и согласится. — У меня очень скромная семья, Папа сейчас в больнице…

— О'кей. — спокойно выдаёт он и усмехается. — Это будет даже забавно.

Когда нас высаживают за домом без вещей, я чувствую себя падшей женщиной, которую потаскала жизнь и она возвращается домой. Коленки дрожат, как после долгого бега. Если бы не стальная рука Ахмеда, я бы свалилась сразу же. Он крепко держит меня за талию и направляет к подъезду, словно знает дорогу и ведёт к себе домой.

У него ни тени страха. Для него это все новые ощущения и забава. В отличие от меня. В голове сумбур.

Мама открывает дверь не сразу в розовой тучной ночнушке, видно, что мы подняли ее на ноги в такую рань. Она смотрит на нас во все глаза, не веря им.

— Вика? — от маминого голоса внутри меня ломается что-то, и я начинаю реветь, обнимаю ее и благодарю Бога, что я добралась домой. Материнский запах успокаивает. — А это…

— Ахмед. — говорю я, стараясь не дышать и не выдать себя. — Мой парень…

— Твой кто? — Мама отшатывается и смотрит на Эмира как на низшее существо. Мама грешна, она не толерантна и против отношений с нерусскими парнями. Эмир же смотрит на маму со своей улыбкой Чеширского кота. Мне приходится стать между ними и примирительно вытянуть руки. — Он же дагестанец, Вика! Ты где на Мадагаскаре нашла его?

Сердце перестанет циркулировать кровь по моим жилам, все моё тело напрягается. Не знаю, чего я боюсь больше, гнева матери, что я привела в дом «жениха» или злости Эмира, что его назвали дагестанцем.

Вжимаю голову в плечи, как птенец, пытаюсь провалиться, прокручивая в голове варианты ответов. Мама у меня суровый человек с жесткими взглядами.

— Людмила Петровна, простите, что так неожиданно нагрянули, не хотели Вас шокировать своим появлением. — меня спасает Ахмед, который очаровывает мою маму своим акцентом. Выглядит он очень презентабельно и благонадежно, пускает в ход свою улыбку и демонические глаза. Этот мужчина умеет быть привлекательным.

Аль-Мактум одет дорого и пахнет дорого, Мама не разбирается в брендах и, если узнает ценников его трусов, не поверит, что нижнее белье вообще может стоить столько, она ощущает исходящих от него статус. Подчиняется царской ауре и смягчается.

— Да, что же я, проходите. — Мама отходит, пропуская внутрь нашего скромного дома Эмира. Ахмед кажется слишком большой в маленьком коридоре. Он напоминает диковинную птицу в серой клетке. — Вы голодны? Я быстро приготовлю омлет.

— Будем очень Вам благодарны. — любезно отвечает он, посылая мне ехидный взгляд. Мама же быстро скрывается на кухне. — Ты так не похожа на маму, она у тебя такая воспитанная и скромная, ты же — как уличный мальчишка. В кого же ты такая?

С этими словами, не дожидаясь моего ответа, он заходит в тесную кухоньку, в который трудно развернуться даже двум человекам. Он с любопытством осматривает мебель и скатерть с подсолнухами, которую так любит Мама. Пять лет назад она была очень неплоха, но сейчас сильно вытерлась и смотрелась плачевно.

— Вам удалось все-таки поменять билеты? — спрашивает мама, посыпая омлет сыром. — Как Лизонька и ребята?

Встречаюсь взглядом с Аль-Мактум, который успел сесть за стол и, слегка сузив глаза, внимательно следит за мной. Под его настырным взглядом у меня ноги трясутся, а язык не поворачивается нагло соврать.

— Как Папа? — тихо спрашиваю ее, не желая лгать. Мама никогда не должна узнать, сколько стоил мне билет на родину.

Мама непроизвольно дергается, а лицо ее становится дёрганным и печальным. Физически ощущаю боль, которая разрывает ее сердце. Вытягиваю руки, чтобы обнять ее, но потом опускаю, не решаюсь при Эмире.