Внутри меня все неприятно сморщивается. Проскальзывает смешная мысль.

Ахмед Аль-Мактум — очень важный человек, о его семье пишут в газетах, он есть даже на Википедии. Когда он женится, станет известно, что тот бред, который он тут нёс маме — ложь. Что почувствуют мои родители, когда узнают правду? Что его жена — не я?

Может быть мне стоит самой все рассказать? Пусть они лучше узнают это от меня, чем из СМИ.

Или самый лучший вариант — бежать. Так далеко, как смогу. Чтобы быть свободной.

Мама подходит к окну и смотрит на возню, которая еще не закончилась во дворе.

— Вика, признайся. Поспешное лечение отца в Москве, наверное, тоже его рук дело? — Я лишь киваю. Мама вздыхает. — Сложно тебе с ним будет. Он вон какой, привык, чтобы все было по его решению. А ты у меня… — Мама машет рукой так, будто я совсем пропавший вариант. — дурочка. Только и можешь, что прешь напролом. Никакой женской мудрости, даже ласковой не умеешь быть. Всегда росла как пацанёнок. Удивляюсь, что он вообще на тебя посмотрел! Эх, Вика. Вокруг него же всегда будут виться бабы! И удержит его не та, кто будет с ним бодаться, а та, которая его после длительного дня расслабит и напрягать не будет, будет желания предугадывать, подстраиваться. А ты разве у меня такая?

Может быть моя мама, как мудрая женщина права, и Эмиру нужна восточная и ласковая девушка, которая не будет сопротивляться его воли. Та, которая покориться. Та, которая воспитана в его традициях. Она не будет резать своё платье и танцевать на столе.

Но зачем-то ему нужна я.

Иначе зачем он бы терпел весь этот цирк?

Мне хотелось задать Аль-Мактуму вопрос весь день, он вертелся на моем языке постоянно. Пока мы были с мамой это было невозможно.

Стоило нам сесть в машину, чтобы отправить домой, я задала его сразу же:

— Почему ты сказал ему про семью? — такой глупый и наивный вопрос. Как будто он сейчас скажет что-нибудь романтическое. На какой ответ я надеюсь?

Аль-Мактум улыбается, обнажая свои белоснежные зубы. У него очень красивая улыбка, которая точно свела ни один десяток женщин. У Эмира есть одно достоинство. Он не лжец, не бросается словами на ветер.

— Потому что ты моя наложница. Часть семьи.

— Наложница — не семья. — поправляю его, испытывая разочарование.

— Почему? Ты принадлежишь мне, ты моя женщина. Ты можешь стать матерью моих детей. Так почему ты не часть семьи?

Аль-Мактум застаёт меня врасплох. Вроде бы говорит очевидные вещи, но я не думала раньше о том, что мы не предохраняемся, соответственно в любой момент я могу забеременеть.

Какая же я дура! Погружённая в переживания о своем статусе, я не подумала о такой важной мелочи. Завтра я могу стать матерью. Это точно свяжет меня по рукам и ногам.

— Разве наложницы рожают? — задаю глупый вопрос, просто нужно хоть как-то продолжить этот разговор, завернувший в неизвестное направление.

— Да. — поясняет Ахмед, как ребёнку. — Ты сама окрестила себя шлюхой. В моей стране быть наложницей Эмира — честь.

— А я думаю, что у меня радости в жизни прибавилось, такая честь выпала. — закатываю глаза, не удерживаясь от едкого комментария. — Ты сам говорил, что я могла бы быть твоей любовницей, но стала наложницей… И сам поставил любовницу на ступень выше! Для меня и любовница — шлюха…

— Не так… Если бы ты моей любовницей, мы были бы вместе по другим законам, я бы считался с твоим мнением, но ты стала моей наложницей, поэтому будешь жить по тем, какие предписаны — нравится тебе это или нет.

— Твой охранник сломал сегодня руку полицейскому за то, что он тронул меня… зачем ты отдал такой приказ?

— Для любого араба унижение, если его женщину трогают. Для Эмира — позор, если кто просто посмотрит на его наложницу. Никто не имеет права кроме меня касаться моих наложниц. Даже моя охрана… — с этими словами я вспоминаю, как меня пытался задушить Амин. Бросаю на него красноречивый взгляд, но удерживаюсь. Не сегодня. Не буду ничего говорить Ахмеду, у меня нет никаких доказательств.

— Сколько у тебя наложниц?

— Одна. — отвечает Ахмед и оборачивается ко мне, это прозвучало как вызов. Мне становится жарко. Я снова хочу выброситься из этой машины. Зачем он так смотрит на меня? Я должна что-то понять из его взгляда?

Я единственная его наложница. Пока. В голове пролетают слова мамы, что Аль-Мактум останется с той, кто подарит ему спокойствие.

Не знаю, как ему, но мне сразу становится жарко в машине. Очень душно. Будто за окном градусов пятьдесят, и машина накалилась до предела. Хочется пить, меня словно высушили изнутри.