Точно! Меня похитили! И теперь этот козёл влез в эту чёртову консервную банку, чтобы я не запомнила его лица и в полиции его фоторобот не составила! Вот дела! Я аж распалилась от ярости. Часто задышала, ощущая свой гнев. Разорвала бы на части всех и каждого! Что за шутки идиотские?

Но тут поняла, что в темнице стало куда светлее. А мужик в консервной банке попятился и даже дверь захлопнул. Но внутри всё равно светло!

И тут я поняла, что горю! Мать моя! Точно горю!

— Аааа!!! — истошно завопила и принялась сбивать пламя.

Но оно не сбивалось. И чем больше я паниковала, тем сильнее оно разгоралось. Распахнулась дверь, и мужик в доспехах влетел с ведром. Широким жестом плеснул на меня водой. Я зашипела. Причём не фигурально, а реально. Как раскалённое железо! Стало больно. А ещё стало темно.

Что это было? Чёрт возьми! Я горела? Почему? Чем этот гад меня облил? Почему-то на задворках памяти возникло, что подобное горение уже было. Причём прямо на драконе! Что за чушь? Такого не бывает!

Мужик в доспехах ухватил меня за предплечье, резко рванул на себя. Чуть не вывернул мне руку.

— Поосторожнее, болван! — рявкнула я. Не привыкла, чтобы со мной так обращались.

— Вам бы поучиться деликатности, леди, — пробубнил он.

— Ах ты! — завелась я с пол оборота, но продолжать не стала: даже не буду злиться на этого холуя. Он и так судьбой обиженный, раз ни на что иное не способен, как в подвале стоять, нацепив маскарадный костюм.

Подпихивая и подволакивая меня, повёл по винтовой лестнице. Она, как штопор, вкручивалась в тело каменной постройки фиг-знает-каких-времён. Когда вверху забрезжил свет, мой сопровождающий зачем-то прогорланил:

— Предупредите сына повелителя!

Как я погляжу, он в роль средневекового вояки вжился! В доспехи облачился, сына повелителя о чём-то предупреждает!

Вывел меня из подземелья в сумрачный зал. Запах плесени стоял и здесь. Но одним запахом дело не ограничилось: плесень ползла по стенам. «Милое» местечко, ничего не скажешь! Даже окон нет. Одни только факелы. Не хило народ вжился в костюмированное воссоздание средневековья!

Какие-то мужики довольно неопрятного вида окружили меня. Средневековая одежда, да ещё и засаленная, для схожести с оригиналом. Разглядывают с интересом. Чего им нужно? Как только узнаю фамилии и имена, так им мало не покажется!

— Думал, что Королева Огня должна выглядеть презентабельнее, — ухмыльнулся один из собравшихся. — А это пугало огородное похоже на девку из нашего борделя.

— Девки за собой лучше ухаживают, — откликнулся другой.

— И это радует, — поддакнул третий.

Я вложила во взгляд всё презрение, какое можно было, и одарила им присутствующих.

— Сейчас же отведите меня к отцу. Или выведите на улицу.

Мой голос прозвенел сталью и лязгнул по собственному слуху. Мужики рассмеялись.

— Она ещё и заносчивая!

— Королева, как-никак!

Снова ржание. Они ещё пожалеют, что на свет родились!

Услышала чеканный шаг. Мужики расступились. Ко мне шёл Пашка! Собственной персоной! Принарядился в синий расшитый золотом средневековый камзол, брюки заправлены в ботфорты. Ах ты ж пёс блудливый! Я с ненавистью вонзила в него взгляд. Моя жажда отмщения коварно принялась точить топор войны. Не стала ей мешать. Топор — штука хорошая, всегда пригодится.

Пашка подошёл вплотную. Стоит, сволочь, ухмыляется. Я ударила его по щеке, да так, что у него голова дёрнулась!

Мужики ошалело выдохнули, стихли и отступили. В воздухе повисла липкая тишина.

Взгляд у Пашки стал такой, что я поняла: ответит пощёчиной на пощёчину. Внутри вся сжалась, но внешне вида не подала. Лишь выше вскинула голову и с вызовом посмотрела на него. Бей! Даже не пискну!

— Знаешь, Кать, гонору в тебе больше, чем веса, — начал он так, будто ничего не произошло. — Сбить бы с тебя спесь, тогда нормальная баба получилась бы. А то привыкла только сливки по жизни снимать, вот и считаешь всех людей низшего сорта.

Снова во мне гнев начал подниматься. Снова ощутила жжение в груди. Вспомнила, что отец всегда и в любых ситуациях велел сдерживаться. Говорил, что хладнокровие — главный мой козырь. Ну, раз так, буду козырять! Сделала глубокий вдох и выдох. Немного успокоилась.

— Мне противно находиться рядом с тобой, — заявила я. Безразлично посмотрела в его синие глаза. И ничего не ощутила. В груди не шевельнулось ничего с намёком на прежние чувства! Будто и не было меж нами любви! А, может, и не любила я его, а лишь играла? Ведь я привыкла играть с людьми.